Измена. Право на истинную - стр. 34
В корзине скулят, кряхтят и фыркают, и у меня хрустит позвонок за позвонком болью. Охотник ставит корзину у моих ног, и откидывает одеяло. По моему лицу пробегает болезненная судрога. Два белых слепых волчонка тыкаются друг в друга в поисках материнской груди. Они голодны, напуганы и зовут маму.
Илина рычит, дергается в желании разорвать цепи, и я прячу золотые шарики в карман, глядя в ее желтые дикие глаза.
— Вот вы и дома, моя милая.
Наклоняюсь к корзине и аккуратно подхватываю волчат, в которых чую только звериную кровь. Два мальчика. Разевают беззубые пасточки, скулят, и их мать клокочет в бесполезных попытках освободиться. Как же больно видеть в своих сыновьях лишь слепых зверят.
Мне на колени накидывают зачарованное полотно, в которое я торопливо кутаю волчат, но ничего не происходит. Лишь их поскуливание становится громче и отчаяннее.
— Я предупреждал, что может не сработать, — раздается хриплый голос Мариуса из темного угла в глубине зала. — Они не прожили с матерью первого оборота в утробе, Ивар, и были рождены волчицей.
Закрываю глаза и медленно выдыхаю. И сейчас я борюсь не со зверем, а с самим собой в желании свернуть Илине шею, но толка от этого никакого не будет, ведь истрачу свой гнев лишь на дикую тупую волчицу, которая и не поймет ничего.
— Мариус… — хрипло шепчу я.
Он выходит на свет с шелковой тряпкой в своих тощих руках. Черный балахон, жидкие седые и сальные волосы, блеклые глаза.
— Миледи, может вам все же показаться, — спрашивает он Илины, которую сотрясает рык и злоба. — Ну, как хотите…
Накидывает шелковое полотно на Илину, но золотые нити не вспыхивают чарами, которые бы вытянули эту капризную и упрямую дрянь из волчьей шкуры. Рык, рев, клекот, но человек так и не просыпается под гнетом зверя.
— Прекрати! — Мариус садится на корточки перед Илины, обхватывает ее морду ладонями и встряхивает, вглядываясь в ее глаза. — Твое упрямство дорого обойдется твоим детям и тебе самой!
А после зачитывает шепотом наговоры, но история повторяется. Ничего не происходит. Илина из-за своей тупости и слабости позволила зверю завладеть ею, а ему и дела нет до чар, которые предназначены для человека.
— Госпожа, — в залу врывается бледная Лида, служанка Илины. — Милостивая Луна!
Расталкивает охотников, отпихивает Мариуса и решительно сдергивает с Илины шелковое полотно:
— Милая моя!
С ужасом осматривает окровавленную шерсть, касается цепей и намордника, игнорируя хриплый рык, и оглядывается. Ее глаза округляются, когда она замечает на моих руках двух попискивающих волчат: