Изгнание - стр. 16
Урум присел на берегу озера, любуясь его живописными, сплошь заросшими берегами под мелодичный плеск волн. Почерневшие обрубки стволов, торчащие из зарослей ежевики, колючей волной покрывающих небольшую полянку, привлекли его внимание не сразу. Было в них что-то неестественное. Конечно же! На них были вырезаны лица: скорбное – с опущенными вниз уголками полуприкрытых глаз и губ; суровое – со сдвинутыми широкими бровями и плотно сжатыми губами и нежное, широко распахнувшее очи, с мягкой, доброй полуулыбкой на устах. Дерево почернело, глубокие трещины избороздили его вдоль и поперек. Но даже это не портило впечатления. Лица были вырезаны так мастерски, так точно передавали эмоции, что Урум без труда прочитал их. Казалось бы, все так просто, всего лишь линии, вырезанные на дереве. Но Урум точно знал, что сам сделать подобное не в силах.
Деревянные истуканы подбросили дров в давно разгоревшийся огонь любопытства молодого йорга. Хотелось увидеть что-нибудь еще, сделанное человеком, да и самих людей тоже. Со времен изгнания прошло много лет, возможно за это время люди научились создавать еще более прекрасные вещи. Граница владений йоргов проходила совсем рядом, по другую сторону Радужных гор. Быть может, удастся взглянуть одним глазком на людей и их творения? Урум обошел озеро и решительно направился в горы.
Йорги были одиночками. Они свободно расселились по всей известной земле по одному, либо небольшими семейными группами, не обременяя друг друга излишним общением и с уважением относясь к личному пространству сородичей. На границах с человеческими землями всегда жили стражи, отпугивая излишне любопытных людей и не допуская их проникновения в запретные земли. Появление Урума в горах не осталось незамеченным. Нума – нынешний страж Радужных гор, нашла молодого йорга, безмятежно сидящего на выступе скалы и с безмолвным восторгом взирающего на слоеную многоцветность скал. О своеобразной красоте Радужных гор Урум был наслышан, но нереальность диковинного пейзажа поражала до глубины души. Нума разделила его восторг и ушла, попросив приглядывать за границей. За десять лет, проведенных ею здесь, людей она видела лишь издали. Никто не тревожил её покой.
Урум с жадным любопытством пожирал глазами полоску поросших лесом холмов – человеческие земли. Следом за ними тянулась уже знакомая ему степь. Единственная река, стекавшая с гор по эту сторону, делила тоскливые степные просторы надвое и немного оживляла пейзаж. Больше глазу зацепиться было не за что, человеческих поселений близ гор не было. Произошедшего в ущелье обвала Урум не видел, лишь слышал смутный грохот, был слишком далеко. А, вернувшись, обнаружил, что река почти исчезла.