Изгнание - стр. 18
Утром он увидел внизу человека, тот бестолково вертел головой, разглядывая останки лошади. Урум глубоко вздохнул, успокоил сердцебиение, сосредоточился и обрушил на человека волну дикого, необъяснимого, беспричинного, животного ужаса. Такого ужаса, от которого разрывается сердце у оленя, окруженного со всех сторон лесным пожаром, или загнанного до изнеможения стаей обступивших его волков. На несколько мгновений страх пригвоздил человека к месту, а потом он опрометью бросился бежать, падая и не разбирая дороги.
Рисунок.
Вода вернулась в город спустя несколько дней после возвращения Балаша и Азара. Река набухла быстро прибывающей водой, ускорила свой бег, расплескивая излишки на поворотах, и наполнила русло, как прежде, под радостный рев собравшейся по берегам толпы. Балаш тоже стоял в толпе взволнованных горожан, опираясь на парапет старого моста. Собственное предсказание о возвращении воды, сбывшееся к огромной радости жителей города, оставило его спокойным и невозмутимым. Горячность, импульсивность, бесшабашность и беспричинное взбалмошное веселье, прежде столь свойственное юноше, погасли, словно залитые водой угли костра, уступив место задумчивости. Смерть Абрама и встреча с йоргом оставили неизгладимый отпечаток в его душе. В тот же день его пригласили к правителю.
И на этот раз все было иначе. Слуга встретил его в конюшенном дворе и проводил дальше, во внутренний дворик – весьма просторный, усаженный фруктовыми деревьями, с розовыми кустами, обрамляющими затейливо мощеные камнем дорожки. Правитель принял его в тенистой беседке, сплошь увитой виноградом, что создавало приятную иллюзию прохлады в жаркий летний день, обнял, как старого друга и пригласил разделить с ним кубок вина за беседой. Его проницательный взгляд, казалось, видел юношу насквозь.
Домиар – всесильный и полновластный правитель города, достиг предела своих мечтаний шесть лет назад и с комфортом расположился на городском олимпе. Но на лаврах не почивал, продолжая непрерывно опутывать город своими сетями, вербуя сторонников, подкупая противников, запугивая, угрожая, улещая и обманывая. За свою бурную жизнь он овладел этим искусством в совершенстве. Последнее время Домиара все чаще посещало незнакомое ему прежде чувство. Добившись в этой жизни всего, чего хотел, он заскучал.
Домиар появился в городе двадцать два года назад: изможденный, обессиленный, умирающий от голода и жажды, с таким же измученным двухлетним ребенком на руках. Они пристали к берегу глубокой ночью на лодке с течью в днище и единственной сломанной мачтой. Потом в течении двух суток только пили, ели и спали в убогом домишке приютившей их семьи рыбака. Кто он и откуда, Домиар не распространялся. Люди решили, что из рыбацкой деревушки, коих на берегах полуострова было немало. Путь наверх занял немало времени и потребовал всей хитрости и изворотливости, на которую был способен его ум, вкупе с наглостью и беспринципностью. Шестнадцать лет назад он смог заключить крайне выгодный для него брачный союз с девицей из богатого семейства, репутация которой (не без его помощи) оказалась сильно подмочена, и родственники сочли за благо сбыть её с рук хоть кому-нибудь. Жена принесла ему некоторый капитал и дочь, искренняя привязанность к которой стала приятной неожиданностью для Домиара.