Избранное - стр. 65

Они спустились по бульварам к Трубной площади, повернули назад к Пушкинской, но не дошли до нее и оказались на Петровке.

– Ты знаешь, я тебя очень благодарна, что ты сегодня пришел, – сказала она.

– Пойдем куда-нибудь на днях, – предложил он. – Куда ты хочешь?

– Куда поведешь… – сказала она.

– Знаешь что! Приходи ко мне в воскресенье обедать, – предложил он.

– Обедать? – переспросила она.

– Ну, мне неудобно тебя на ужин приглашать, – сказал он.

Она заулыбалась и отвернулась.

На трамвайной остановке она опять сказала, что провожать ее не надо, быстро поднялась по вагонной лесенке и, обернувшись, успела помахать ему рукой, прежде, чем двери сдвинулись и закрыли ее.

Они должны были встретиться через два дня. Никогда он не мечтал так напропалую, как в эти дни, и никогда еще будущая жизнь не представлялась ему такой ясной и долгой.

В воскресенье утром Вита позвонила и сказала, что встретиться с ним не сможет. Он спросил: «Почему?», но она не ответила. Он почувствовал, что если спросит еще раз, она ответит что-нибудь вроде: «Потому что потому…».

Он прождал ее звонка целую неделю. Ждать дальше стало бессмысленно. Он опять пришел к магазину. Она стояла за прилавком и, как ни в чем не бывало, болтала с кем-то из покупателей, даже улыбалась.

Он понял, что уже никогда не сможет подойти к ней. Это было даже не решение, вдруг найденное им. Это был единственно возможный поступок, на который он был способен. Что-то иное не просто казалось немыслимым, а не существовало вовсе. Ясность, какой бы злой она ни казалась, пришла окончательно и бесповоротно. «Значит, и так расстаются, и так…», – думал он, уходя.

Он вспомнил об этом много лет спустя в ветреную октябрьскую ночь, когда ему стало совсем плохо. У него не было сил даже улыбнуться над собой. Его лицо ничего не выражало. Он терял сознание, а когда приходил в себя, открывал глаза и пытался увидеть, не начинает ли светать за окном.

Ее не было с ним. Он уговорил ее уйти домой. Он переживал, что она так вымоталась за эти дни, и ему хотелось, чтобы она хоть немного отдохнула.

К утру ему было не под силу открывать глаза. Но он не чувствовал одиночества. Он знал, что, догадавшись о неладном, по полупустому, раннему городу спешит моложавая седая женщина. Ждать ему оставалось недолго.

У них были две встречи, – одна другой неожиданнее.

«А что такое? Почему вы так? И что это значит? Нет, так невозможно. И вообще – нельзя». – Нечто подобное твердили ее большущие глаза и он в удивительной растерянности не мог оторвать от них взгляда.