Избранная для невольника, или Дракон в наследство - стр. 12

Продолжая бормотать себе под нос что-то утешительное, Альв приседает, усаживает темноволосого мужчину и, ловко извернувшись, просовывает свою голову в кольцо скованных рук. Медленно, с усилием присаживается на корточки, а затем выпрямляется в полный рост. К счастью, скованный пленник еще не потерял сознания, а потому кое-как помогает своему носильщику подняться. А когда оба, наконец, оказываются в вертикальном положении, Кайден повисает на спине Альва, но находит в себе силы переставлять ноги.

До стойбища, на краю которого находится тирма пленников, совсем недалеко. Но мужчины добираются до своего дырявого жилища долго. Так долго, что солнце – Солус, стоявшее в зените, успевает проделать треть своего послеполуденного пути.

Тирма – переносное жилище степняков. Три палки, установленные в форме пирамиды, несколько грубо выделанных овечьих шкур, заменяющих стены, пол и крышу. Разумеется, пленникам отдали самые старые, протертые и истлевшие шкуры-кошмы. Но даже они – лучше, чем постоянные ночевки на голой земле под открытым небом.

Альв сгружает Кайдена с закорков перед входом, берет друга со спины подмышки и затаскивает в пыльный жаркий полумрак. Хоть какая-то тень. Связанные веревками ноги темноволосого остаются торчать снаружи.

Жилища коротышек-степняков не рассчитаны ни на драконов, ни на эльфов. Да и не было такого никогда в истории Мира Трехрогих гор, чтобы Перворожденные оказывались в рабстве. Альвадон и Кайден – первые, кому не повезло.

***

Светловолосый, все так же то ли бормоча, то ли напевая, выбирается из тирмы и, шаркая и покачиваясь, бредет к жилищу шамана. Этот старик – единственный, кто не одобряет забав соплеменников.

Шаман встречает Альва словами, в которых слышится эхо почтительности:

– Все закончилось, Альвадон? Друг жив?

– Кайден жив, Кайден жив! – счастливо смеется эльф.

– Вот и прекрасно! – старик делает какой-то жест, то ли отгоняя злых духов, то ли призывая добрых. – Постой, сейчас возьму укрепляющего настоя и пойдем к Кайдену.

– Кайду надо воды! – сообщает Альв.

– Да знаю, знаю, – успокаивает его шаман, поглаживая по плечу, до которого еле дотягивается.

Вдвоем они приближаются к тирме, из которой торчат босые окровавленные ноги Кайда. На израненные, стертые едва ли не до кости щиколотки уже уселось несколько мух.

– Плохо, очень плохо, – вздыхает старик.

Он достает из вместительной кожаной букчи выдолбленный из тыквы харпат, заполненный отваром целебных трав. Протягивает харпат эльфу:

– Держи, Альв. Постарайся напоить друга. А я омою и покрою заживляющей мазью его ноги.