История суда и правосудия в России. Том 2: Законодательство и правосудие в Московском государстве (конец XV – 70-е годы XVII века) - стр. 135

в. и начала XVII в. Указ 1557–1558 г.[376] вводил уголовную ответственность за обращение вольных людей в холопство путем оформления на них поддельных холопьих грамот. Наиболее важное с точки зрения интересующего нас вопроса положение Указа заключается в предписании казнить виновных и их сообщников, «как и головного татя». Таким образом, законодатель ставил знак равенства между составлением подложных холопьих грамот и головной татьбой, что было вполне оправданно, если под головной татьбой понималось похищение людей для их продажи в рабство. Несмотря на разные способы посягательства на правоохраняемый объект, и в том и в другом случае налицо было одно и то же преступление – незаконное лишение человека свободы. Похожая норма закреплена и в Сводном Судебнике 1606–1607 гг.[377] В главе 150 грани 12-й этого Судебника говорится о наказании тех, кто по сговору с таможенниками будет оформлять на вольных людей подложные холопьи грамоты. Как и Указ 1557–1558 г., Сводный Судебник предписывает «тех людей и таможников казнити смертною казнью, как и головного татя».

Характеризуя головную татьбу как похищение свободного человека с целью его продажи в рабство, мы присоединяемся к гипотезе Ю. Г. Алексеева о том, что прежде всего имелась в виду продажа похищенного за границу – крымским или казанским татарам. Обращая внимание на эпоху составления Судебника 1497 г., автор справедливо замечает, что в тех конкретных исторических условиях такие действия не могли восприниматься иначе как «тягчайшее преступление», ибо «жертва головного татя теряет не только свободу, но и родину, и православную веру – похищенный становится безродным невольником на восточном работорговом рынке». Именно этим объясняется «жесточайшее наказание» за головную татьбу[378].

Аргумент Л. В. Черепнина о неприменении смертной казни к похитителям холопов, с одной стороны, никоим образом не опровергает наш вариант толкования головной татьбы, поскольку в приведенном судебном примере в качестве похищенных фигурируют холопы, а не свободные люди, а с другой стороны, данный аргумент никак не подкрепляет собственную позицию Л. В. Черепнина, которая нам кажется чисто умозрительной.

В отношении состава статьи, предусматривающей «государское убойство», почти все ученые согласны с тем, что речь идет не об убийстве государя как монарха, а об убийстве зависимым человеком своего господина. В понимании же субъекта преступления и потерпевшего единства не наблюдается. Одна группа ученых настаивает на том, что государским убойцей являлся крестьянин, убивший своего землевладельца