История суда и правосудия в России. Том 2: Законодательство и правосудие в Московском государстве (конец XV – 70-е годы XVII века) - стр. 132

В современных же условиях краткость формулировок Судебника, а также более ранних юридических актов, например княжеских церковных уставов, несомненно, крайне затрудняет анализ составов преступлений, неизбежно порождает оживленную полемику среди историков и юристов и делает практически невозможным однозначное уяснение существа некоторых «лихих дел».

В Судебнике 1497 г. были представлены следующие категории преступлений:

1) государственные (политические) преступления;

2) преступления против правосудия и служебные преступления судебных должностных лиц;

3) имущественные (экономические) преступления;

4) преступления против личности.

Вопрос о том, какие деяния относились к каждой из названных категорий преступлений, напрямую связан с другим вопросом, а именно проблемой определения того, за какие преступления Судебник назначал смертную казнь. Данная проблема является одним из наиболее важных, интересных и в то же время весьма непростых вопросов, касающихся характеристики уголовно-правовых постановлений Судебника. Его повышенная сложность обусловлена спецификой законодательной техники конца XV в., в том числе некоторыми грамматико-стилистическими нюансами формулирования юридических норм в тексте Судебника, но также и скудостью Источниковой базы.

В соответствии с Судебником смертной казни подлежали следующие преступники: государский у бойца; коромольник; подымщик; зажигал ник; церковный тать; головной тать; тать, пойманный вьдругые; тать, впервые пойманный с поличным, но признанный татем ведомым. Кроме того, смертной казни подвергался «ведомой лихой», совершивший татьбу, разбой, душегубство, ябедничество или «иное какое лихое дело».

Именно ведомые лихие люди являлись теми преступниками, на которых в первую очередь обрушивалась вся карательная мощь уголовного закона. Отношение законодателя к ведомым лихим людям было предельно суровым: какое бы преступление ни совершил ведомой лихой, его неминуемо ждала за это смертная казнь. На это абсолютно определенно указывает ст. 8 Судебника, предписывающая казнить любого, кто учинил кражу, разбой, убийство, ложный донос или какое-либо иное преступление и при этом являлся рецидивистом. Со ст. 8 полностью согласуются ст. 10, 11 и 13 Судебника. Подход законодателя к наказанию воров в них прослеживается довольно четко.

Лицо, впервые совершившее обычную кражу, подвергается не смертной казни, а телесному наказанию (ст. 10), поскольку обоснованно предполагается, что факт совершения лишь одного такого преступления еще не повод для признания вора неисправимым преступником. Ведь вполне возможно, что человек мог совершить преступление вследствие случайного стечения обстоятельств или, что называется, по глупости. Однако картина меняется кардинальным образом, если вор совершает преступление не в первый раз. В Судебнике описаны два казуса подобного рода: в первом тать повторно попадается на краже (ст. 11), а во втором его ловят с поличным впервые, но при этом есть все основания утверждать, что он матерый вор, доселе не однажды совершавший кражи, хотя и избегавший правосудия (ст. 13). И в той и в другой ситуации неоднократные преступные действия виновного служат очевидным доказательством его злой, порочной воли, явного нежелания жить «по правде», а потому коль скоро такой преступник безнадежен и в высшей степени общественно опасен, то он подлежит уничтожению.