История России - стр. 5

– 7 живых (на XX век) – западная, православная христианская (в России), дальневосточная (в Корее и Японии), иранская, арабская, индуистская, мексиканская.

Тойнби также отдельно выделяет 4 неродившиеся цивилизации, напр., скандинавскую, и класс задержанных цивилизаций, которые родились, но были остановлены в своем развитии после рождения, напр., полинезийская, спартанская, эскимосская, кочевников.

Отметим важное замечание ученого ХХ в. о происходивших при его жизни процессах в западной цивилизации: «Западная пост-христианская светская цивилизация в лучшем случае представляет собой ненужное повторение дохристианской эллинской цивилизации, а в худшем – это печальный уход с пути духовного прогресса»[2]. Т. е., Тойнби наблюдает в сер. XX в. отход западных элит от духовно-религиозной парадигмы мышления, и вслед за О. Шпенглером пишет о «закате» Европы, истощении смыслов бытия цивилизации, а значит и энергии развития. (См. Приложение.)

Четвертая концепция – пассионарная. Выдвинута русским ученым Львом Николаевичем Гумилевым в сер. ХХ в. (книга «Этногенез и биосфера Земли»). Связанные с природой народы проходят разные этапы пассионарности, получая пассионарный толчок, способность к творческому развитию. (См. Приложение.)

При внимательном рассмотрении можно заметить: с одной стороны, в каждой концепции происходит упор на отдельные стороны человеческого общества, цивилизации; с другой, заметно их пересечение по некоторым параметрам при рассмотрении исторического процесса. Например, идея Гумилева о пассионарном точке и пассионариях близка по смыслу идее Тойнби о вызове и творческом меньшинстве, ведущем локальную цивилизацию по пути саморазвития. Разные подходы к изучению истории помогают формированию самостоятельного научного взгляда на историю. Выдающийся русский ученый рубежа XX–XXI вв. Александр Сергеевич Панарин (1940–2003) подсказывает нам: «Цивилизационный подход связан сегодня с решением ряда проблем, имеющих, наряду с теоретико-методологическим, и важнейшее практически-политическое значение. В первую очередь это проблема соотношений общецивилизационных универсалий и региональной (национальной) специфики. Связаны ли эти универсалии с изначальным “генетическим кодом” – своего рода наследственной программой человечества, постепенно и неуклонно реализуемой на протяжении всей истории, или они выступают как результат диалога множества культур и так же проблематичны, как и проблематичен сам этот диалог, подчиняющийся импульсам таинственного мирового цикла: чередованию фаз интеграции и дифференциации, “экуменизма” и изоляционизма»