Истоки современной политической мысли. Том 2. Эпоха Реформации - стр. 20

внес, несомненно, Себастьян Брант (1458–1521), сатирическая поэма которого «Корабль дураков» была впервые опубликована в 1494 г. и выдержала при жизни автора шесть изданий (Zeydel 1967, p. 90). Брант был по образованию гуманистом и преподавал в Базельском университете. Им восхищались выдающиеся ученые того времени, а среди его друзей были Рейхлин и Вимпфелинг. Эразм Роттердамский сочинил в его честь поэму и назвал его в разговоре с Вимпфелингом «несравненным Брантом» (Allen 1906–58, II, p. 24). «Корабль дураков» представляет собой череду глав (в оригинале их сто двенадцать), в которых все пороки века высмеиваются как простое недомыслие. Самые резкие выпады направлены против глупцов, правящих Церковью. В некоторых главах с осуждением говорится о растущем пренебрежении Священным Писанием, осуждаются повсеместные пороки симонии и непотизма, «злоупотребления», совершаемые ордами обжор-монахов и невежд-священников. Брант сожалеет о безбожных веяниях времени, общем «крахе и разложении веры Христовой», к которым привели богатства и мирская суетность Церкви (Brant 1970, fos lxviii, clii, ccxii).

Сочинением Бранта восторгались, и вскоре на свет появились подражания, написанные гуманистическими критиками Церкви во Франции и Англии. Жан Буше (1476–1557), с которым мы уже встречались ранее как с одним из Grands Rhétoriqueurs при дворе Людовика XII, написал в 1500 г. подражание «Кораблю дураков», в котором беспощадно высмеивал симонию и разложение церковных деятелей (Renaudet 1953, pp. 319–320). Нападки были продолжены в «Плаче по Церкви воинствующей» в 1512 г., в которой папа осуждался за войну против своего стада, а алчность клира и распутная жизнь прелатов подвергались осмеянию (Renaudet 1953, p. 549; Hamon 1901, pp. 282–290). Сочинения Буше, в свою очередь, вдохновили Пьера Гренгора (ок. 1485–1538), опубликовавшего в 1512 г. морализаторскую пьесу «Игра о Принце дураков», которая содержала еще более оскорбительные нападки на папство и Церковь. Церковь изображена в виде «Дурацкой матери», которая при своем первом появлении на сцене признается, что, как говорят, к «старости я совсем свихнулась» (Gringore 1957, p. 54). Вначале она появляется в величественном обличье «матери-Церкви», но очень скоро выясняется, насколько она глупа и лицемерна, жадна до денег, цинична в отношении «искренней веры» и стремится в первую очередь к «мирскому, используя любые, честные или бесчестные, средства» (pp. 55, 56, 59). Проводя все свое время время в заговорах и манипулируя всеми глупцами века, она в конце концов раскрывает свои истинные амбиции, состоящие в завоевании мирской славы (p. 70).