Истоки современной политической мысли. Том 1. Эпоха Ренессанса

«Расцвет политической философии в XVI веке» (фр.). Первое издание этой книги вышло в 1936 г. – Прим. пер.

Как я стараюсь показать в Заключении, вышесказанное не означает, что таким образом формируется наше понятие государства. Теоретики, которых я обсуждаю, не имели ясного представления об отношениях между народом, правителем и государством. И конечно, у них отсутствовала концепция отношения нации и государства, которая появится в конце эпохи Просвещения.

По поводу этого известного определения см. Weber 1968, I, p. 56.

Заинтересованный читатель найдет список этих статей в конце этого тома. Я хотел бы добавить, что на мое понимание природы интерпретации оказали большое влияние авторы, чьи работы я привожу в библиографии. Мне хотелось бы специально засвидетельствовать, что я обязан теоретическим работам Р. Г. Коллингвуда, восхищен работами Аласдера Макинтайра по философии действия и по истории понятий морали, а также отдельно – что я благодарен методологическим сочинениям Мартина Холлиса, Дж. Г. А. Покока и особенно Джона Данна.

См. Skinner 1974a, где была сделана попытка подробно задокументировать один случай такого допущения.

См. в связи с этим предписанием: Plamenatz 1963, vol. I, p. X.

Термин Regnum Italicum относится, таким образом, только к той части Северной Италии, которая соответствует Ломбардскому королевству Темных веков, вновь включенному Оттоном I в состав Германской империи в 962 г. Только эту территорию имели в виду происходившие из итальянских городских республик интеллектуалы, когда они говорили о Regnum Italicum. Так поступал, к примеру, Марсилий Падуанский в своем «Защитнике мира». Поэтому неверно переводить этот термин (как это делает Алан Джуерт в своем издании этого труда, Marsiglio of Padua 1956, p. 4 и passim) как «Итальянское государство». Не говоря уже об анахронизме, связанном с употреблением термина «государство» (state), это может быть воспринято так, будто Марсилий имеет в виду всю область современной Италии, что вовсе не верно.

В качестве императора Генриха VII. В действительности короновал его не папа, а кардинал Никколо да Прато. – Прим. пер.

См. Vinogndoff 1929, p. 61. Взгляд на Ронкальские декреты как на выражение содержащегося в римском праве понятия merum Imperium (чистая власть) был опровергнут, поскольку они в основном имели отношение к феодальным и другим монаршим правам на местах. Однако не может быть никакого сомнения в том, что влияние, оказанное болонскими юристами на комиссию, помогло придать декретам строгий абсолютистский тон. Дискуссию и библиографию по этому вопросу см. в Munz 1969, pp. 167–169. Сами декреты см. в Diet of Roncaglia: Decrees 1893 в библиографии первоисточников.

Скиннер ошибается: Конрадин был внуком, а не сыном императора Фридриха II Штауфена. – Прим. пер.

Неточность у Скиннера: в 1273 г. Рудольф I Габсбург был коронован германским королем. Императором Священной Римской империи он так и не стал. – Прим. пер.

О дискуссии вокруг датировки «Монархии» Данте см. Reeves 1965, p. 88.

Цит. по: Данте АлигьериМонархия / Пер. с итал. В. П. Зубова. М.: КАНОН-Пресс-Ц; Кучково поле, 1999. С. 28. – Прим. пер.

Там же. С. 102, 134. – Прим. пер.

Это побудило д’Антрева утверждать, что трактат о монархии просто соответствует среднему этапу развития мысли Данте, который был отвергнут и превзойден в поздних трудах. См. D’Entrèves 1952, особенно pp. 62–74. В защиту сущностного единства Дантовой мысли см. Limentani 1965, особенно pp. 128–131.

Там же. С. 35. – Прим. пер.

Там же. С. 43. – Прим. пер.

Цитаты из Послания к Римлянам и далее из Ветхого и Нового Заветов даются по Синодальному переводу. – Прим. пер.

В оригинале у Марсилия humanus fidelis legislator [ «Защитник мира», II.22.11]. Встречающийся русский перевод «человеческий верующий законодатель» в лучшем случае соответствует букве, но не духу этого термина. – Прим. пер.

См. Gundersheimer 1973, pp. 23–25; Bueno de Mesquita 1965, p. 315; в Waley 1969, p. 236 приводится формула утверждения Обиццо в качестве «бессменного правителя» города.

«Чистилище», VI, 124–127 [цит. в пер. М. Лозинского. – Прим. пер.].

Заметным исключением является важная статья Рубинштейна об интеллектуальном контексте политической мысли Марсилия Падуанского. Я не во всем согласен с его анализом, поскольку, мне кажется, он недостаточно дифференцированно рассматривает две различные и зачастую противоположные друг другу традиции раннего треченто, одна из которых берет начало в изучении риторики, другая же основывается на схоластической аргументации. Ниже я делаю попытку развести эти два различных направления мысли. Но Рубинштейн написал очень яркую и основательную работу, которая оказалась для меня весьма полезной.

См. об этом: Wieruszowski 1971b, p. 361. Хаскинс вначале предлагал считать Альберика, монаха из Монте-Кассино, писавшего в 1180-е гг., первым учителем практического искусства написания писем (см. Haskins 1919, pp. 171–172). Верушовски оспаривает это предположение на том основании, что подход Альберика все еще был основан на применении классических образцов, а не на формулировании правил, которым можно было обучать независимо от авторитетов (см. Wieruszowski 1971a, p. 334; Wieruszowski 1971b, p. 361).

Это датировка Хаскинса (Haskins 1929, p. 181), которой пользуется Мерфи в своей библиографии (Murphy 1971a, p. 60) и последнем издании своей работы (Murphy 1971b, p. 3). Однако Верушовски утверждает, что эту книгу должны были написать после 1140 г. (см. Wieruszowski 1971a, p. 335 и прим.). Дискуссию вокруг пятичленной системы композиции и ее примеры см. в Murphy 1974, p. 220–226.

См. Haskins 1929, pp. 174, 177. Похожую подборку писем см. в Adalbert of Samaria 1961, pp. 43–74.

См. об этом: Wieruszowski 1971a, p. 336; Wieruszowski 1971b, p. 364–365. Хороший пример такой подборки писем см. в списке образцов из учебника Уго из Болоньи «Правила написания писем» в Murphy 1974, p. 217.

John of Viterbo 1888–1901, p. 264. Ср. сходное суждение из The Pastoral Eye, p. 124.

The Government of the Cities, pp. 96–97, 99–101; The Pastoral Eye, pp. 230, 232, 280.

Как видно из контекста, Бонкомпаньо хочет сказать, что он никогда не читал Цицерона со своими учениками, а не то, что он никогда не читал самого Цицерона, как, по-видимому, считают Питоу и Мерфи (Paetow 1910, p. 17; Murphy 1974, p. 254). Можно также утверждать, что Мерфи слишком пренебрежительно относится к фигуре Бонкомпаньо. Ср. другое отношение к нему: Paetow 1910, p. 74–79; Wieruszowski 1971c, p. 426; Wieruszowski 1971d, p. 594.

Так в англоязычной традиции принято называть трактат, известный у нас как «Риторика для Геренния» (Rhetoricon ad Herennium), написанный предположительно в 86–82 гг. до н. э. – Прим. пер.

См. Ullman 1941, p. 218; Wieruszowski 1971d, p. 620. Эта связь между Ars Dictaminis и возникновением гуманизма содержит ответ на вопрос Вейсса, почему среди ранних гуманистов было так много юристов. Ср. Weiss 1947, pp. 4–6.

Речь идет о канцоне Гвиттоне д’Ареццо «Настало время горевать» (Ahi lasso, or è stagion di doler tanto). – Прим. пер.

Последний раздел книги III «Сокровищ» включает типовое письмо, предназначенное кандидату на должность подеста, два возможных ответа – отказ и согласие, различные типовые речи для подеста при вступлении в должность, типовую речь перед началом войны и типовую речь при прощании. См. Latini 1948, pp. 396–397, 398–399, 401–404, 419–420.15. Первые разделы книги II «Сокровищ» (о «природе добродетелей и пороков согласно „Этике“») (Latini 1948, p. 175) являются пересказом Аристотеля (см. Devis 1967, p. 423). Первые разделы книги III, «связанные с красноречием» (p. 317), представляют собой пересказ «О нахождении» Цицерона. См. East 1968, p. 242.

См. Villani 1857–58, 1, Bk VIII, section 10, p. 174. Дэвис переводит последнюю фразу как «управление… согласно науке политики» (Devis 1967, p. 423). В оригинале – secundo la politica.

См. Baron 1938b, pp. 5, 15. Но на стр. 4 он ссылается на выраженное у Латини недоверие к богатству и говорит, что это взгляд «средневековых стоиков». Эта уступка в некоторой степени противоречит его общей позиции.

Mussato 1723–51, cols 586–587, 716. Рубинштейн показывает, что Муссато пересказывает в этом месте Саллюстия (Rubinstein 1957, pp. 169–170, 172–173).

Цитаты из «Пира» Данте приводятся по изданию: Данте Алигьери. Малые произведения. М.: Наука, 1968. С. 208, 216, 217, 225, 244. – Прим. пер.

Цит. по.: Макиавелли Н. Государь. / Пер. с итал. Г. Муравьевой // Избр. соч. М.: Художественная литература, 1982. С. 344. – Прим. пер.

В оригинале у Макиавелли: qualità, quelle che sono tenuto buone. К сожалению, в наиболее известном и доступном сегодня русском переводе Г. Муравьевой эта фраза осталась непереведенной. Здесь она воспроизводится в переводе М. С. Фельдштейна по изданию: Макиавелли Н. Сочинения. М. – Л.: Academia, 1934. С. 278. – Прим. пер.

Полезное обсуждение различий между августинианскими и аристотелианскими концепциями политической жизни см. в Wilks 1963, pp. 84–117.

Первая часть «Защитника мира» часто приписывается Жану Жандену, одному из парижских учителей Марсилия (см., напр., Lagarde 1948, pp. 31–33, а также ссылки в Gewirt 1948, pp. 267 и прим.). Есть серьезные причины сомневаться в такой атрибуции, поскольку аргументы из первой части противоречат тем, что известны нам из политических сочинений Жандена (см. Gewirth 1948, pp. 268 и далее). Если моя интерпретация «Защитника мира» обоснованна, то она также дает дополнительное основание сомневаться в авторстве Жандена. Я считаю, что целью первой части «Защитника мира» является анализ и оправдание той формы народного суверенитета, которая воплощена в итальянских городских республиках и, в частности, в родной ему Падуе. Если это верно, то представляется весьма маловероятным, чтобы Жан Жанден – который вряд ли знал эту среду – мог быть автором первой части. Гораздо более вероятно, что Марсилий – наблюдавший, как в течение четырех лет, пока он писал «Защитника мира», его родной город шагнул от республики к тирании, – должен быть автором всего трактата.

Ср. также твердое убеждение Бартоло, выраженное в начале его «Трактата о тирании», что в той мере, в какой тирания является худшей формой правления, в такой же власть народа (directe regimen) обычно является лучшей (p. 322). Полезное рассуждение о том, как итальянские юристы XIV в. поддерживали идеал деятельного гражданства, см. в Riesenberg 1969, pp. 246–247.

См. Baron 1966, p. 121. Все то же мнение см. в Rubinstein 1942, Rubinstein 1958, p. 200; Holmes 1973, p. 129; Witt 1971, p. 171. Первоначально Барон не был так уверен (и, как следствие, был более точен с исторической точки зрения) в своей ранней статье о «гражданском духе». См. Baron 1938a, p. 84.

Как уже отмечал Дэвис (Davis 1967, p. 427) некоторые элементы такого понимания можно найти и даже в более раннее время, в описанном в «Сокровищах» Латини падении Римской республики. Латини считает заговор Катилины началом конца римской свободы (Latini 1948, p. 44). Он прославляет Катона, нападавшего на Цезаря, за его предполагаемое участие в заговоре, видя в этом яркий пример действенности великой риторики (pp. 348–351). Он также восхваляет Цицерона не просто как «самого красноречивого человека в мире», но и как великого патриота, который «своей великой мудростью», будучи консулом, «сумел предотвратить заговор», угрожавший свободе народа (p. 44). Дэвис использует эти и другие примеры в серии своих ценных статей, чтобы оспорить тезис Барона об оригинальности «гражданского гуманизма» кватроченто.

Этот пример, идущий вразрез с тезисом Барона, является единственным, который он сам готов был признать. См. Baron 1966, pp. 55, 57.

Такой способ изложения характерен для написанной Аквинатом части «Правления государей» (Thomas Aquinas 1949, p. 226).

Если этот анализ понятия мира у Марсилия верен, то Рубинштейн ошибается, заявляя о том, что в начале XIV в. понятия pax et concordia всегда воспринималась как «самый желанный результат справедливого правления» (Rubinstein 1958, p. 187). Но скорее Марсилий хочет сказать, что справедливое правление есть следствие мира как непременного условия. Для полного анализа роли мира в политической теории Марсилия см. Gewirth 1951, pp. 94–115.

Remigio de’ Girolami 1959, pp. 134–135. Те же взгляды см. Ptolemy of Lucca 1949, p. 364; Bartolus 1588j, p. 327. Как показал Рубинштейн, представление о том, что «правитель» и «общее благо» должны быть тождественны, является центральным для иконографии известной фрески Лоренцетти, посвященной «доброму правлению», в Сиене. См. Rubinstein 1981, p. 181. Те же идеи встречаются в других трактатах Ремиджо, особенно в «Общем благе». Для обсуждения этой темы вместе с отрывками из трактата Ремиджо см. Egenter 1934; Minio-Paluello,1956.

См. Bartolus of Saxoferrato 1588d, p. 117. В этом месте он ссылается на авторитет Аквината и на IV книгу «Никомаховой этики» Аристотеля. О Джованни да Ноно см. Hyde 1966b, pp. 101–109, о его взглядах на знать см. Hyde 1966b; Hyde 1966a, pp. 64–65.

Подробное обсуждение понятия «наиболее весомой части» у Марсилия см. Gewirth 1951, pp. 182–199. Об отношении между этим понятием и гражданским контекстом размышлений Марсилия см. Gewirth 1951, pp. 27–29 и 187.

Царский закон (лат.) – закон, на основании которого цари и императоры получали от римского народа власть издавать законы. – Прим. пер.

В русском переводе А. С. Жебелева это место соответствует 9 главе V книги «Политики»: «Чем меньше полномочий будет иметь царская власть, тем дольше, естественно, она останется в неприкосновенном виде: в таком случае сами цари становятся менее деспотичными, приближаются по образу мысли к своим подданным и в меньшей степени возбуждают в этих последних зависть» (цит. по: Аристотель. Политика // Сочинения: в 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 1984. С. 559). – Прим. пер.

См. Bartolus of Saxoferrato 1588g, pp. 36ff. Ульманн представляет полный анализ идеальной системы правления Бартоло (Ullmann 1962, pp. 715–726). Он отмечает как «очень большее согласие» между теориями Бартоло и Марсилия в этом пункте, так и тот факт, что Бартоло дает более точное и детальное описание (pp. 726–733). Я многим обязан этой важной статье.

См. Baron 1966. Поскольку я не согласен со множеством его выводов, мне важно подчеркнуть огромную важность его пионерских работ о гуманистах раннего кватроченто. Я невероятно обязан не только его рассуждениям о датировке их сочинений, но также его анализу их учений и его благотворному упорству, с которым он указывал на важное значение их вклада в ренессансную политическую мысль.

Я весьма обязан работам П. О. Кристеллера о развитии гуманизма. Он первым сделал принципиально важное замечание о том, что «гуманисты, не представляя собой новый класс, были интеллектуальными наследниками и последователями средневековых риторов, т. н. dictatores». См. Kristeller 1956, p. 564, а также pp. 262, 560–561. Значение работы Кристеллера для критики тезиса Барона было основательно изучено Джеррольдом Сейджелом (см. Seigel 1966, p. 43; Seigel 1968, pp. 204–205).

Эта датировка была предложена Бароном, но – как и датировка «Диалога к Петру Павлу Гистрию», другого сочинения Бруни, – она продолжает обсуждаться учеными. Сейджел, желая преуменьшить значение кризиса 1402 г. в формировании «гражданского гуманизма», постарался заново обосновать традиционное предположение, что «Похвала городу Флоренции» была написана до этого кризиса, приблизительно в 1400–1401 гг. (см. Seigel 1966, особенно pp. 19–23). Барон, который остается приверженцем той теории, что взгляды Бруни окончательно оформились в результате кризиса 1402 г., продолжает настаивать на том, что «Похвала» не могла быть составлена раньше зимы 1403 г., а в 1404 г., вероятно, была уже завершена (см. Baron 1967 и особенно Baron 1955, pp. 69–113). Эта проблема, равно как и проблема датировки «Диалога» Бруни, не представляется мне очень важной с исторической точки зрения. Барон действительно смог предложить весомые аргументы, чтобы датировать эти сочинения периодом после 1402 г. Однако было бы ошибкой полагать, что сочинения Бруни этих лет содержат ряд новых идей, которые могли возникнуть только в результате кризиса 1402 г. Рассуждая о взаимосвязи Бруни и предшествующей итальянской политической мысли, я кратко постараюсь показать, что многие схожие идеи можно найти в ряде гуманистических и предгуманистических сочинений, которые, несомненно, были написаны до 1402 г.

Войны Каррарези – вооруженные столкновения между сеньориальным родами Падуи (Каррарези) и Вероны (Скалигеры), окончившиеся победой Каррарези. – Прим. пер.