Истоки современной политической мысли. Том 1. Эпоха Ренессанса - стр. 62

Тезис о возникновении «гражданского гуманизма», как определил его Барон, получил широкое признание. Например, по убеждению Мартинеса, Барон «продемонстрировал», что «рождение гражданского гуманизма является во многом» следствием пережитого флорентийцами столкновения с Джангалеаццо Висконти (Martines 1963, p. 272). Бекер соглашается с тем, что Барон «убедительно доказывает» существование связи «между достижениями культуры и общественной жизнью Флоренции» (Becker 1968, p. 109). И сам Барон недавно отметил «широкое одобрение», с которым было встречено его утверждение, что войны против Милана «окончательно определили появление во Флоренции кватроченто политически осмысленного, общественно-ориентированного гуманизма» (Baron 1968, p. 102).

Тем не менее имеются два фактора, важных для понимания ренессансного гуманизма, которые побуждают нас оспорить мнение Барона. Суть первого в том, что Барон, рассматривая кризис 1402 г. в качестве «катализатора новых идей», не учел, насколько вызванные им идеи были в действительности унаследованы от городов-республик cредневековой Италии (ср. Baron 1966, p. 446). Другая проблема состоит в том, что Барон, выделяя особые качества «гражданского» гуманизма, не сумел по достоинству оценить связь между флорентийскими авторами раннего кватроченто и более широким движением петраркианского гуманизма, сложившимся в XIV в. Основная цель этой главы заключается в последовательном изучении этих двух проблем в попытке вписать их в более широкую картину эволюции политических идей в рамках флорентийского Ренессанса.

Первое большое затруднение, связанное с тезисом Барона о «гражданском гуманизме», проще всего выразить, сказав, что он недооценивает, насколько флорентийские авторы раннего кватроченто шли по стопам средневековых dictatores[55]. Как подчеркивал, в частности, Кристеллер, эти две группы связаны между собой тем, что получали одинаковую юридическую подготовку и впоследствии выполняли схожие профессиональные роли, выступая либо в качестве преподавателей риторики в итальянских университетах, либо, что бывало чаще, в качестве секретарей в городской иди церковной администрации. Так складывалась карьера Колюччо Салутати (1331–1406), старейшины флорентийских гуманистов начала XV в. Он начал изучать Ars Dictaminis в Болонье у Пьетро де Мульо, а затем стал применять свои профессиональные навыки, служа канцлером в нескольких тосканских городах: сначала в Тоди в 1367 г., потом в Лукке в 1370 г. и, наконец, во Флоренции с 1375 г. и вплоть до своей смерти (Donovan 1967, p. 195; Ullman 1963, pp. 9–10). Обо всех трех его ближайших учениках – Бруни, Верджерио и Поджо Браччолини – можно рассказать одну и ту же историю. Леонардо Бруни (1369–1444) в 1390-е гг. изучал во Флоренции право, риторику, а также греческий язык, в 1406 г. стал секретарем папской курии, вернулся во Флоренцию после 1415 г. и служил канцлером республики с 1427 г. и до самой смерти (Martines 1963, pp. 165, 167). Пьетро Паоло Верджерио (1370–1444) прошел во многом тот же путь, начав с изучения гражданского права во Флоренции в 1390-е гг. и став затем секретарем папской канцелярии в 1405 г. (Robey 1973, p. 34; Baron 1966, p. 130). И Поджо Браччолини (1380–1459) в те же девяностые годы изучал гражданское право в Болонье и Флоренции, и начиная с 1404 г. долгое время служил в качестве ритора (