Истоки современной политической мысли. Том 1. Эпоха Ренессанса - стр. 61

Разумеется, вопросу о том, почему столь пристальное изучение моральных и политических проблем начинается во Флоренции в рамках этого поколения, уделялось огромное внимание. В работе «Кризис раннего Ренессанса»[54] Ханс Барон предложил на него свой ответ, имевший наибольшее влияние на исследования последних лет. Он полагает, что развитие политических идей во Флоренции начала кватроченто стало ответом на «борьбу за гражданскую свободу», которую флорентийцы были вынуждены вести с рядом воинственных деспотов на протяжении первой половины XV в. (Baron 1966, pp. 28, 453).

Первая фаза этой борьбы началась в мае 1390 г., когда герцог Милана Джангалеаццо Висконти объявил войну Флоренции (Bueno de Mesquita 1941, p. 121). В течение 1380-х гг. Джангалеаццо успел стать властелином всей Ломбардии. Он добился этого, вмешавшись в войны Каррарези[452] в 1386 г., в результате чего к 1388 г. получил контроль над Вероной, Виченцей и Падуей (Baron 1966, p. 25). Затем он задумал изолировать и окружить Флоренцию. Вначале, двинувшись на нее с запада, в 1399 г. он взял Пизу, а вскоре после этого ему сдалась Лукка (Bueno de Mesquita 1941, p. 247). Затем он стал угрожать флорентийцам с юга, взяв Сиену в сентябре 1399 г., а в течение следующего года захватил Ассизи, Кортону и Перруджу (pp. 247–248). Наконец, он напал на них с севера, одержав убедительную победу над болонцами, их последними оставшимися союзниками, в битве при Казалеччио в июне 1402 г.

В этот самый опасный момент Флоренцию спасло чудо. Джангалеаццо умер от лихорадки, готовясь нанести удар по городу в сентябре 1402 г. (p. 298). Однако спустя недолгое время флорентийцы столкнулись еще с одной, гораздо более затяжной опасностью, нависшей над их традиционными свободами. На сей раз она исходила от сына Джангалеаццо, миланского герцога Филиппо Мария Висконти. Подобно своему отцу, он овладел Северной Италией, захватив в 1420 г. Парму и Брешию и присоединив Геную к герцогству Миланскому на следующий год (Baron 1966, p. 372). Это побудило флорентийцев объявить ему войну и вступить в конфликт, который длился почти без перерыва вплоть до 1454 г., когда Козимо Медичи удалось договориться об условиях мира, включавших со стороны Милана подтверждение его готовности признавать и, если это необходимо, защищать независимый статус Флорентийской республики.

Согласно Барону, эти политические обстоятельства помогают объяснить два самых поразительных факта, имеющих отношение к разговору о социальных и политических проблемах Флоренции раннего кватроченто. Описанные выше события прежде всего должны помочь найти ответ на вопрос, почему в течение этого периода столь многие флорентийские авторы были так глубоко погружены в вопросы политической теории. Принято считать, что «одинокое положение» Флоренции перед лицом деспотов и, в частности, «флорентийско-миланское противостояние» 1402 г. сыграли роль катализатора, ускорившего это новое и более интенсивное осознание политической ситуации (pp. 444–446). Кроме того, эти же события должны были объяснить особое направление, в котором развивалась политическая мысль того времени и, в частности, ее сосредоточенность на республиканских идеалах свободы и гражданского участия. Барон считает кризис 1402 г. причиной «революции в политико-историческом мировоззрении флорентийцев» и утверждает, что «защита флорентийской независимости от Джангалеаццо» оказала глубокое влияние на «усиление республиканских настроений флорентийцев» (pp. 445, 448, 459). В итоге значение «политического кризиса в Италии» начала XV в. состоит в том, что он дал начало «гуманизму нового типа» – гуманизму, укорененному в «новой философии политического участия и деятельной жизни» и призванному прославлять республиканские свободы Флоренции (p. 459).