Искусство как язык – языки искусства. Государственная академия художественных наук и эстетическая теория 1920-х годов - стр. 137
С другой стороны, имеются различные признаки того, что идеи ОИ и после Второй мировой войны – как загадочно намекает Хенкманн, в настоящее время лучший знаток этого форума, – продолжали оказывать воздействие, оставаясь «инкогнито».[462] А то внимание, которое было приковано к работам по разработке ОИ не только в ГАХН, но и во Франции и США,[463] свидетельствует, что до прихода к власти национал-социалистов работы Дессуара и его коллег обладали серьезным инновационным потенциалом исследования искусства в Германии.
«Неудачу» проекта ОИ Хенкманн объясняет, помимо неблагоприятных внешних условий того времени, двумя объективными причинами. Во-первых, ОИ не выработало единой теории или единого метода; оно представляет собой некое с трудом просматриваемое сплетение вопросов, тем и субтеорий, иногда абсолютно разнородных. И это неслучайно, ведь сам Дессуар открыто пропагандировал плюрализм методов: «Система и метод означают для нас следующее: быть свободными от единственной системы и единственного метода».[464] Отрицая любую попытку привязать исследования искусства к философской систематике, которая базировалась бы на спекулятивной эстетике очередного Гегеля или в духе неокантианства ссылалась бы на «сущностно необходимое» в противовес «эмпирически данному»,[465] он настаивает на «игровом эклектизме»,[466] который избегает нивелирующих абстракций «эстетики сверху» и вместо этого исходит из многообразия произведений искусств и результатов наук об искусстве, чтобы таким путем действительно учитывать пространство опыта современной художественной жизни.[467]
Этот многоплановый характер исследований сближает стремления ОИ со стремлениями ГАХН. Перед лицом гетерогенности проводимых исследовательских работ и растущего количества возникающих субдисциплин в Академии также задавались вопросом: реализуется ли в ГАХН, собственно говоря, первоначальная идея основания нового искусствознания, или же речь de facto идет скорее об исследовательском центре в смысле сообщества ученых, т. е. о некой «академии» в старом значении слова?[468] Шпет в качестве руководителя Философского отделения и затем вице-президента ГАХН пытался вместе с кругом своих единомышленников сопротивляться процессу дробления исследовательской деятельности. Но при этом он задумывал искусствознание вовсе не как единую науку, а как «синехологическое искусствознание», и речь здесь могла идти – не больше, но и не меньше – о разработке философско-методических рамок для работы отдельных наук. А точнее – о различных аспектах корреляции между предметом «искусство» и теми способами, какими он конституируется для научного сознания.