Ирод Великий - стр. 24
В Идумее, так же, как в Иудее, не приветствовалась однополая любовь, и я нигде не видел сопровождавших зрелых мужей в бани и купальни подвластных им мальчиков. Последний обычай меня несказанно радовал, так как хоть и не был писаным красавцем, в Риме я то и дело ловил на себе похотливые взгляды плечистых любострастцев, от которых делалось не по себе.
И еще приятная новость: в Идумее и Иудее, практически во всех аристократических семьях, говорили на греческом, предпочитали обставлять свои дома, одеваться и вести себя, подражая эллинам.
При этом простые люди предпочитали арамейский. Что же до иудейского, то на нем в основном проводили службы в храмах и разъясняли непонятные места в Законе Божьем в синагогах[20]. Были, конечно, сумасшедшие фанатики, считавшие своей целью заставить как можно больше народа говорить на иудейском, но такие вещи обычно не делаются насилием. Так что даже самые ярые приверженцы исконно еврейского языка были вынуждены то и дело перемежать свою речь греческими терминами. Особенно этим грешили торговцы, корабельщики и моряки. Что касается строителей кораблей, то если им попадались негреческие термины, то их обычно произносили на латыни.
Несколько раз удалось наблюдать правителя Идумеи, старшего брата Ирода – Фасаила. Ирод брал меня с собой, отправляясь к нему в гости. С густыми, похожими на баранью шерсть волосами и раздвоенной бородой, правитель был ниже и уже в плечах, нежели его брат. Впрочем, господин Идумеи, несмотря на молодость и прекрасное здоровье, сильно сутулился, из-за чего я затруднялся определить его подлинный рост. Добавьте к этому резкий, неприятный тембр голоса и отрывистую манеру разговора, бегающие воровские глазки и неспокойные руки и получите портрет старшего сына Антипатра Фасаила.
Его точная, хотя и более молодая копия – юный Ферора, четвертый сын Антипатра и Кипры, показался мне злобным, маленьким, отвратительно воспитанным негодяем. Вспыльчивый, обидчивый, подозрительный, этот дикарь мог уйти с друзьями в горы и жить там, не сообщая о себе, неделями, мог, разгневавшись бог весть на что, не разговаривать с семьей целыми днями, отказываясь принимать пищу и злобно рыча, словно неприрученное животное. Слава всем богам Рима, Ферора жил вместе со старшим братом, и я был избавлен от общения с этим неприятным человеком.
Третьего сына Антипатра, Иосифа, я почти не видел, так как он, подобно Ироду, был приставлен к делу, защищая доверенные ему рубежи. Впрочем, если во главе когорты ауксилариев он и мог показаться сильным и опытным воином, в обществе отличался косноязычностью и был непростительно для юноши скромен. Полагаю, что Иосиф тяготился шумными собраниями и пирами, предпочитая жизнь в своей дикой и опасной провинции, где ему не нужно было соблюдать этикет и вести себя как пай-мальчик.