Ирландец - стр. 28
– Он грешник, и гореть ему в аду! – рявкнул Шеймус. – Продал душу дьяволу, спутался с сидской ведьмой! Господь отвернулся от него. А ты… и вовсе… непонятно что такое… Раньше таких подменышей пороли розгами так, чтобы орали и рыдали на всю округу, пока не являлись за ними настоящие родители – проклятые Богом твари из Холмов. Или бросали в огонь – только пламя способно очистить скверну с проклятой души. Жаль, что прошли эти времена! И теперь мы вынуждены терпеть тебя здесь… Но мало этого, ты ещё и в Храм Божий посмел явиться, наглец! Здесь не место таким, не место. Убирайся прочь и служи свои мессы дьяволу там, на пустошах!
– Сами вы дьявол! – Шон сжал кулаки и гневно зыркнул на отца Шеймуса исподлобья. – Если ваш Бог такой же злой и противный, как вы, то обойдусь и без него! Не очень-то мне и нужна ваша церковь, и ваш Боженька! Мне говорили, что Бог добрый и справедливый, но если бы Он был таким, Он бы не позволил вам говорить всякие гадости. Значит, или Он злой, или Его вовсе нет…
– Ах ты, мерзкий мальчишка, да как ты смеешь богохульствовать в храме! – рассвирепел отец Шеймус, хватая Фланагана за шкирку. – Я тебе сейчас покажу, проклятый подменыш!
Второй рукой священник вцепился в ухо и волосы, так что Рыжий взвыл от боли. Выкрутиться из этой хищной длани он сейчас не мог при всём желании, каждый рывок лишь усиливал боль.
– Пустите! Больно! Не смейте! – взвыл Шон.
Но отец Шеймус, ничего не слушая, грубо волок его к выходу, заставляя склоняться в три погибели. Каждая попытка дёрнуться и освободиться от бесцеремонной хватки, лишь приносила новую боль. Ростом Шон уже вымахал почти как взрослые, но силёнок у него пока было явно меньше, чем у этого безумного.
А что случилось потом, Шон так и смог понять…
Он помнил, как цеплялся за руки священника, пытаясь разжать его цепкие пальцы, но у него ничего не выходило. А было очень больно – и уху, и душе. Обидно до слёз – за что так с ним?! Эта горькая, отравляющая своей несправедливостью боль заполнила его изнутри, ей стало тесно в груди, она мешала дышать, она давила на сердце. Шону очень хотелось высвободиться, наконец.
Он попытался в очередной раз схватить Шеймуса за руку, дотянулся до его запястья, и святой отец вдруг его отпустил – отпустил, и дико заорал при этом.
Шон вскинул голову, наконец распрямляя плечи, зло уставился на сумасшедшего Молоуни. А тот в ужасе смотрел на Рыжего и тряс окровавленной рукой.
Кровь… Кровь? Откуда кровь?
Очень медленно понимание настигало Шона. Он, не веря своим глазам, медленно переводил взгляд с располосованного запястья святого отца на крупные карминные капли, бегло срывавшиеся с его кисти. Руку священника расчертили глубокие борозды, словно с него содрал кожу какой-то зверь…