Иностранная литература №04/2012 - стр. 8

Тем не менее, когда он ушел и окружающая пустота навалилась на миссис Рэнсом всей своей тяжестью, она ощутила, расхаживая по гулким комнатам и не понимая, с чего начать, что немного жалеет о его отсутствии. Пожалуй, надо составить список – на миг она забыла, что писать ей нечем и не на чем. Значит, нужно пойти купить блокнот и карандаш в газетном киоске. По соседству с киоском обнаружилось кафе, которого она прежде никогда не замечала. Там кормили горячими завтраками, и, хотя среди таксистов и курьеров-велосипедистов ей было в вечернем туалете не по себе, никто не обращал на нее особого внимания, а официантка даже назвала деткой и сунула “Миррор”, чтобы она почитала, пока дожидается своего бекона с яйцом, консервированных бобов и тоста. “Миррор” миссис Рэнсом обычно не читала, как никогда не завтракала беконом с яйцом, консервированными бобами и тостом; но газетные пересуды о похождениях августейших особ так ее заинтересовали, что она не перестала читать и за едой, для чего прислонила газету к бутылочке с соусом и совершенно забыла, что в кафе она вообще-то зашла потому, что ей нужно было составить список.

Без списка покупки ее оказались довольно хаотичными. Сначала она пошла в “Бутс” и накупила туалетной бумаги, одноразовых тарелок и чашек, но забыла про мыло. Вспомнила, вернулась, но на этот раз забыла чай в пакетиках; возвратившись за чаем, забыла бумажные полотенца, и так до тех пор, пока не почувствовала, что совершенно вымотана: почти доплетясь до дому, она каждый раз с полдороги возвращалась назад. Во время третьей из этих все более раздражающих ходок – на этот раз она забыла купить пластмассовые вилки и ложки – миссис Рэнсом набралась духу и зашла в “Мистер Энвер”. Она проходила мимо десятки раз – да и могло ли быть иначе? Ведь он находился на полпути между ее домом и главной улицей, Сент-Джонс-Вуд[10]; помнила она, конечно, и как его открывали – на месте магазина тканей и детского трикотажа, куда она часто и охотно захаживала прежде. Его держала некая мисс Дорси, у которой она время от времени покупала приглянувшуюся салфетку для подноса, рулончик пластыря “Силко”, а чаще всего – то, что тогда называлось гигиеническими поясами и продавалось в упаковках из простой оберточной бумаги. Когда в конце 60-х магазин закрылся, миссис Рэнсом ощутила тревогу и растерянность, но как-то раз, робко переступив порог “Тимоти Уайте”, испытала истинное потрясение, обнаружив, какой громадный рывок за последнее время совершило производство товаров интимного назначения – что никак не отражалось на допотопном ассортименте магазинчика мисс Дорси, среди редеющей клиентуры которой миссис Рэнсом была чуть ли не единственной покупательницей данного товара. Она и сама знала, что старомодна, но дело не обходилось и без толики снобизма: ей казалось, что есть какой-то шик в том, чтобы получить требуемое без слов, из рук терпеливо, страдальчески улыбающейся мисс Дорси (ее улыбка означала: “Наше общее женское проклятие”), чем просто снимать его с одной из разномастных полок в “Тимоти Уайте”. Впрочем, “Тимоти Уайте” вскоре повторил судьбу мисс Дорси: его с потрохами съел “Бутс”. Однако “Бутс”, это она понимала, все же был на голову выше соседней аптеки “Сьюпердраг”, где уж точно не было ничего шикарного.