Иностранная литература №04/2012 - стр. 28

– В каком смысле? – спросил мистер Рэнсом.

– Так вот, когда я в тот день пришел на работу, я увидел на столике в коридоре конверт…

– Я всегда кладу туда почту, – вставила миссис Рэнсом.

– …конверт, – повторил Мартин, – в котором было 3 000 фунтов наличными в уплату за два месяца хранения – выше наших обычных тарифов, призна́юсь вам. И еще, – прибавил он, – вынимая листок из папки, – там было вот это.

То был листок календаря “Кулинарные изделия Делии Смит” с рецептом жаркого, которое миссис Рэнсом готовила в тот день и оставила томиться в духовке. На обороте было написано: “Все должно быть в точности, как есть”. И в скобках: “Не стесняйтесь пользоваться”. То, что в скобках, было подчеркнуто.

– Поэтому что касается вашего пальто, шарфов и прочего, я полагал, – Мартин запнулся, затрудняясь в выборе нужного слова, – что у меня есть имприматур[18]. (Он учился – правда, недолго – в Уорикском университете.)

– Но это мог написать любой, – возразил мистер Рэнсом.

– И вложить в конверт три тысячи фунтов наличными? – спросил Мартин. – Ну нет. К тому же я произвел проверку. Ньюпорт-Пагнелл не в курсе. Кардифф… Лидс… Я все проверил через компьютер – и всюду ничего. Я подумал: ну что ж, Мартин, добро уже тут. За все пока уплачено, почему бы тебе не пожить, как дома? Так я и сделал. Да, а что касается сиди-дисков, я позволил себе внести в коллекцию некоторое разнообразие. Я так понимаю, вы любите Моцарта?

– Я по-прежнему придерживаюсь той точки зрения, – произнес, еле сдерживаясь, мистер Рэнсом, – что вы могли приложить больше усилий, чтобы навести справки, прежде чем свободно распоряжаться чужим имуществом.

– Согласен, ситуация необычная, – не стал возражать Мартин. – Только зачем бы я стал это делать? Я обязан был почуять недоброе?

Мистер Рэнсом услышал и был возмущен этой – совершенно не к месту – вопросительной интонацией, с которой Мартин (да и вообще молодежь) часто завершали сказанное. Он уже не раз слышал ее от своего мальчишки-рассыльного, только не предполагал, что это дошло и до Эйлсбери. (“Куда вы идете, Фостер?”, “Так время ланча?”) Это звучало вызывающе, хотя трудно было сказать почему, и неизменно приводило мистера Рэнсома в дурное расположение духа (что, собственно, и побуждало Фостера это делать).

Мартин же, со своей стороны, вроде бы не замечал того раздражения, которое он вызывал у мистера Рэнсома, и его безмятежность, совершенно незыблемую, тот приписал наркотикам. Сейчас Мартин уютно расположился в кухне, и, пока мистер Рэнсом сновал по квартире, выискивая следы поломок, разрушений или хотя бы износа, с удовольствием болтал с миссис Рэнсом, которую он называл теперь Розмари.