Инквизитору здесь не место - стр. 9

Я врала. Если бы мне понадобились собственные услуги, ни за что бы не отдала способность открыто лгать. Это умение гораздо ценнее красивого личика. И куда полезней.

Ритуал начался. Я надавила на запястье жертвы, быстрым и точным движением сделала небольшой разрез наточенным камнем и подставила железную миску под тонкую струйку крови.

– Много не нужно.

Пару шепотков, и кровь остановилась. Теперь дело за малым – смешать травы, выросшие на перекрёстке, с щепоткой могильной земли, прошептать над ними заклятие подмены, добавить в миску с кровью.

– Надеюсь, пить это не придётся? – поморщилась осмелевшая посетительница.

– Нет, госпожа. Вам надо глотнуть чистой воды из этого сосуда. Всего лишь медовая настойка.

Приготовила я её заранее. На один раз, как принято.

Жертва подчинилась и закрыла глаза от накатившей слабости. Подняла руку к виску, а в следующий миг посмотрела на меня так, будто я душу из неё вынула.

– Я плохо себя чувствую.

– Это ваша способность ушла. Закройте глаза.

Почти всё. Вознести молитву Праматери первородящей, которую Святой орден давно записал в сонм злоедушниц, врагов рода человеческого, и поцеловать порезанное запястье жертвы.

Просто прикоснуться губами, желая ей обрести то, чего она хотела.

– Когда же подействует? – с сомнением спросила госпожа Лонгрен перед уходом. И всё заглядывала в глаза, переспрашивала, замолкала на полуслове, будто впервые по-настоящему боялась быть обманутой.

– Завтра с утра. Доброй ночи, госпожа, и доброй жизни.

Простой ритуал прощания, после него наши пути с посетительницей расходятся навсегда. Даже если мы встретимся в свете, что вряд ли, сделаем вид, что незнакомы.

Но в этот раз что-то пошло не так. Я уверена, что тому виной совсем не мои заклятья! Но следующее утро для госпожи Лонгрен не наступило.

В спальне пахло горьким шоколадом и спиртным, приглушающим запах ароматических свечей с нотами экзотических цветов. И самими цветами, которых нигде больше не было.

– Куда пропал букет? – спросил я горничную, дебелую девицу, на лице которой застыло выражение овечьей покорности, которую не мог выжечь даже липкий страх от присутствия мёртвой госпожи. Пусть скрытой от глаз покрывалом, но всё же она была здесь.

– Какой букет, господин?

Бедняга даже не сразу поняла, о чём я спрашиваю.

– Тот самый, что недавно стоял в этой вазе.

Я наклонился над не успевшей затухнуть водой в широком вазоне на прикроватной тумбочке, краем глаза подметив, как двое жандармов и старший следователь по особым делам смотрят на меня с нескрываемой брезгливостью. Последний ещё и со снисхождением.