Инквизитору здесь не место - стр. 8
Она подняла глаза и пристально посмотрела, почти не моргая. Говорила так, будто выступала перед собранием или зрителями, достойными её драматических пауз. И осанку держала соответствующую.
Сколько ей? Лет тридцать, не больше тридцати пяти, а сама императрица по сравнению с нею плохо обученная манерам служанка.
– Я была в беспамятстве, лет в двенадцать, няньки не уследили, мои ногти почти расчесала язвы до крови.
– Но почему пришли лишь сейчас? Я уже два года в столице, вряд ли вы обо мне не слышали.
Несмотря на то что принцесса Шалия рекомендовала мне госпожу Лонгрен как самую честную особу, я хотела убедиться, что это не проделки Святого ордена, чтобы уличить ведьму в незаконном использовании магии. Время от времени они проводили такие рейды, дабы императору не пришло в голову подсократить ряды святош. И влияние ордена на все сферы светской жизни заодно.
– Не хотела отдавать то единственное, чем меня наградил Бог – я могу говорить неправду, но собеседник, как он ни был опытен, этого не заметит.
Она на минуту отвела глаза, сглотнула, а потом снова уставилась немигающим взглядом змеи.
– Нельзя же самой выбирать, какой способностью пожертвовать?
– Нет. Моя магия выбирает, что у вас забрать, я не смогу её контролировать.
– Так и думала.
Тонкие губы превратились в нитку и сразу сделали её старше. Усталой.
– Хотите спросить, зачем мне красота? Слышала, что вам обязательно знать причину, – длинные ногти цвета крови царапнули отполированную поверхность моего нового стола. И сказать ничего нельзя, эти аристократы всегда жаждут показать, что я им не ровня. Пыль под их ногами. – Я замужем, богата, но мой муж влюбился в ту, чью семью обязан протежировать. Юная Элоиза свежа, но не совсем красива.
Ага, вероятно, ослепительно прекрасна. Если соперница говорит о ней с такой жалостью, что даже прослезиться хочется, значит, девица вне конкуренции. Зависть тому виной, моя просительница даже позеленела лицом.
– Хроин всегда хвалит её за ослепительную чистоту кожи.
Тут госпожа Лонгрен достала из кармана плаща платок, украшенный вензелями её рода, повернула белоснежную ткань так, чтобы я непременно разглядела монограмму. Поднесла к глазам и прослезилась.
– Я понимаю. Начнём. Вы готовы?
Колебалась. Видела, как ей хочется согласиться, но всё же госпожа Лонгрен ещё не решилась. Право слово, ну не девственность же отдаёшь!
– Возможно, вам стоит подумать.
А мне перекусить. Аппетит разгулялся не на шутку, как всегда, когда я нервничаю.
– Дайте руку. Это не больно. Вы не пожалеете, уверяю, ваша милость.