Инклюзиция - стр. 25
Он перевернул её, прижимая к себе. Она обвила ногами его бедра, обхватила руками шею и притянула его к себе в глубоком, страстном поцелуе. Их тела прижались друг к другу, кожа к коже, пока они исследовали друг друга жадными, отчаянными прикосновениями.
Данила покрывал поцелуями её шею, ключицы, грудь, пока не добрался до грудей.
Он обвел её языком, и Мила ахнула, выгибая спину. Он дразнил её, пока она не начала извиваться под ним, прерывисто дыша.
– Данила, пожалуйста, – прошептала она срывающимся от желания голосом.
Он опустился ниже, целуя и покусывая её кожу. Он подцепил пальцами пояс её джинсов и одним быстрым движением стянул их вместе с нижним бельем. Когда он посмотрел на нее снизу вверх, его глаза заблестели от желания, и дрожь пробежала по её спине.
Она раздвинула ноги, приглашая его войти, и он устроился между её бедер. Он больше не был ни слабым, ни робким. Нерешительность осталась в прошлом.
Когда страсти улеглись, они лежали рядом, глядя в потолок. Воздух был наполнен тишиной, в которой смешивались лёгкое напряжение и странное чувство освобождения. Их дыхание постепенно замедлилось, становясь ровным и глубоким.
Данила осторожно перевёл взгляд на Милу. Её лицо выглядело спокойным, но её глаза, устремлённые вдаль, будто видели что—то невидимое. Её волосы разметались по подушке, создавая золотистый ореол. Он хотел что—то сказать, но слова застряли в горле.
– Странно, – вдруг произнесла она, не поворачиваясь к нему. Её голос был тихим, почти задумчивым, как будто она говорила не ему, а самой себе.
– Что странно? – спросил Данила. Его голос всё ещё был слегка хриплым от усталости.
– Вот оно, – продолжила она, чуть громче. – Мы здесь, в этом доме, в этом… разрушенном мире.
Она замолчала, подбирая слова.
– И даже несмотря на всё это, я чувствую себя… живой.
Данила молчал, вслушиваясь в её слова, которые отзывались где—то глубоко внутри него. Это странное, противоречивое чувство – мир рушился, но рядом с ней он ощущал, что время остановилось, позволяя им просто быть.
– Не так уж это и плохо, правда? – наконец сказал он едва слышно. – Быть живым. Даже сейчас.
Мила повернула голову, и их глаза вновь встретились. В её взгляде мелькнуло нечто новое – тепло, которого он никогда прежде не замечал.
– Ты прав, – мягко ответила она. – Это всё, что у нас есть сейчас.
Тишина вновь заполнила пространство между ними. Но теперь она была иной. Она больше не угнетала, не была преградой. Она стала тёплой и утешающей, словно защитный кокон в этом разрушенном мире.
Когда Мила вздохнула, её плечи чуть приподнялись и опустились. Её голос прозвучал неожиданно низко, лишённый привычного сарказма.