Инглиш, или Бомж - стр. 15

Пришлось провести разведку в ближайшем парке. И, о чудо, я нашёл-таки там турник! В первом подходе подтянулся 8 раз. На 4 меньше, чем в России. Сказались длительный перерыв в тренировках и стресс. Выполнив свои стандартные четыре подхода, я перешёл к отжиманиям. Несколько скамеек были свободны. Я снял кроссовки, забросил ноги на скамью, а руками упёрся в тротуар. Отжимания с уклоном к голове мне были предпочтительнее ввиду дополнительной нагрузки на руки. В первом подходе я сделал 31 раз, на 10 меньше, чем на Родине. Малочисленные гуляющие восприняли мою активность спокойно.

Тренировка помогла. Утомлённость прошла. Возвращался домой я с приятной усталостью в теле и в приподнятом настроении. Голова была готова продолжить покорение английского.

Под номером 497 шло build = «строить». Лет пять назад я слышал по телевизору, что слово «перестройка» якобы не существовало в английском. Что из-за этого perestroyka была добавлена в инглиш. Уже тогда сие мне показалось сомнительным, хотя английский я не знал: слишком уж востребованным казался смысл слова для деятельности любых народов всех эпох. В русско-английском напротив «перестраивать» стояло rebuild. Все примеры свидетельствовали о том, что значение соответствовало русскому, как в прямом, так и в переносном смысле. Можно было перестроить не только здание, но и, например, отношения в семье.

Я продолжил поиски вокруг rebuild. Они увенчались успехом: перестройка = rebuilding! По мне, совпадение по смыслу было 100%. Даже если, с точки зрения некоторых умников, лишь на 80-90%, то и этого уже должно было быть достаточно, чтобы не заявлять о всемирной уникальности сего русского слова. Множеству слов в любом языке не удастся найти ну прямо 100% соответствия в другом. В общем, было такое слово в английском! Брехнёй оказалось утверждение времён Горбачёва.

Создание некоторых карточек занимало более пяти минут. Иногда все пятнадцать. В основном это случалось, когда употребление слова было неочевидным. Для быстрого запоминания я стремился найти краткий русский аналог, выражавший суть центрального значения слова, пусть даже лишь на 70–80%. Длинное словоблудие со множеством пояснений и второстепенных значений было непригодно для создания ярких ассоциативных связей в памяти. Кроме того, пространство на карточке было слишком ограничено для такой писанины. Окончательную шлифовку понимания я оставил на будущую практику общения с австралийцами.

Встречалась и обратная ситуация, когда несколько английских слов переводились одинаково, соответствовали одному русскому. Например, и ability, и capability в моём карманном словаре предстали как «способность». На самом же деле эти слова были не вполне синонимами. Подробный Оксфордский словарь пускался в размытые пояснения, которые и забывались сразу, как только я его закрывал, и не помещались на карточку. В конце концов, я «вычислил» подходящие краткие переводы. Ability я записал как «способность аналоговую», а capability – как «способность бинарную». Не технаря такие интерпретации вогнали бы в ступор, но мне они были предельно ясны.