Инферняня - стр. 39
Видимо, его это удручало. А кого нет? Я вот тоже от своих все скрываю. Они думают, я подрабатываю няней: обычной, разумеется, – зарабатываю деньги, чтобы пробиться на Бродвей, и беру уроки танцев и пения. (За этим мы и рванули с Кэтрин в Нью-Йорк полгода назад.) На семейных вечеринках нам приходилось исполнять номер из «Кошек». Мы завывали «Мэкавети, Мэкавети» от всей души – так, что мои верили, а соседи пугались, что поблизости завелись дичайшие койоты.
Так что там Томас хотел сказать о контрактах?
– И что говорится о нарушении родительских инструкций? – спросила я.
– Неважно, – пробубнил он и встал, как будто чтобы размять ноги.
– Нет, важно.
– Да нет. Зря я поднял эту тему. Это не имеет значения.
– Эй, – я тоже встала. – Чего ты там темнишь?
Он обернулся, руки в карманах.
– В некоторых случаях… увольнение.
– Ничего себе! Как жестко! И ты это сост…
– А в некоторых – смертная казнь, – договорил он.
Я так и села. Меня могут казнить? Ну, там уж, наверное, я должна такое натворить! Так что ко мне это никакого отношения никогда иметь не будет. Спросила спокойно:
– А за что смертная казнь?
– В том числе за то, что ребенка унесут гарпии. Извини, я не хотел тебя пугать. – Он присел рядом и взял меня за руку. – Я ведь думал, ты и так знаешь, ты же подписала контракт. И ты так переживала, когда появились эти твари…
– Я испугалась за Петера!
Он погладил меня по руке:
– Извини.
– Да ладно уж.
Его ладонь была большая и теплая, и когда он задержал мою руку в своей, стало так спокойно и все страхи на свете исчезли. Вот странно.
– Ты передашь в агентство, чтобы они разыскивали Селию? – спросила я.
– Да, – ответил он.
Его ладонь ушла – он потер подбородок в задумчивости. Я вздохнула.
– С Селией Барментано и амброзией не все понятно, – произнес Томас, – зачем бы она оставляла бутылку, если забрала всю амброзию целиком? Зачем тратить время, переливать напиток в другую тару, когда в любой момент тебя могут застукать?.. У тебя никакая посуда не пропала?
Понимаете, я не стала рассказывать про сверток с деньгами. В событиях, о которых я сообщила Томасу, они не играли никакой роли. Да и вообще, говорить в приличном обществе о деньгах не принято, правда?
– У меня была одна кастрюля.
– Да? – оживился Томас.
– Она стояла в шкафу. Большая такая, с крышкой.
– Ну вот! – сказал Томас.
– Что – вот?
– Селия – если предположить, что это была она, – плеснула туда немного амброзии.
– Немного? Да в эту кастрюлю я войду! Если бы она взяла немного, выбрала бы тару помельче – у меня там набор пивных кружек стоял, с удобными захлопывающимися крышками!