Размер шрифта
-
+
Имперский романсеро - стр. 5
И душа его, теряясь между звезд,
даст присягу ненасытной тишине.
Я царю в столице поверила
Ю. Казарину
Я царю в столице поверила,
пожелала ему быть царем всегда.
В лес вошла, а там скрипит дерево,
так скрипит, что стынет в реке вода.
И в дубравах с распростертыми кронами
нет покоя, а скрыта в глуши беда:
облетевшими обагренными
листопадами плачет, как от стыда.
Я искала его, воздух слушала,
прислонялась щекою к глухим стволам.
И могилы с уснувшими душами
удивлялись словам моим и делам.
Я нашла его там, где не ходит зверь,
где синица падает замертво.
Среди леса стоит и скрипит, как дверь,
то ли дерево, то ли зарево.
И увидела я темную страну,
где столица горит ярким пламенем.
Вот и вспомнил мой царь давнюю вину,
огню теперь грозит черным знаменем.
Половецкою стрелой – червоточиной
сверлит сердце ему, как алмаз нефрит.
И лицо его моею пощечиной
уж который год на ветру горит.
Не посмотри мне в пустую ладонь
С. Ярошевичу
Не посмотри мне в пустую ладонь,
не называй меня сыном.
Непостижимый пылает огонь
в черном гнезде аистинном.
Аисты пляшут на ярком огне,
к облаку крылья воздели…
Мы не остались в холодной стране,
вместе на юг улетели.
Мамка славянская в темном дому
с бледным лицом онемелым
пряжу прядет, не нужна никому,
даже влюбленным и смелым.
Светит звезда над родимым углом,
ширится даль пепелища.
Блудных детей не одарит теплом,
очи не выжжет до днища.
Жалким предателям бедной земли,
в тайне грехи отпусти нам.
Длится пожар, раскалились угли
в черном гнезде аистином.
Дай нам дорогу пройти до конца,
пусть нас не вспомнят ни словом.
В горе не скрыться Господня лица.
И не уснуть под Покровом.
Куриный бес
Твои очи смотрели вдаль,
а глаза опустились вниз.
Под рубахой блестела сталь,
как последней любви каприз.
Все чем жил, и чему был рад,
без смятения перемерь.
Открываются десять врат,
а нужна на дорогу дверь.
Свет недолго людей хранит,
позабавился да исчез.
Обернешься – в глазах горит
и ликует куриный бес.
Горизонт до предела стерт,
а за ним беспросветный ров.
И по телу словесный черт
открывает зиянье ртов.
То ли звезды в тебе поют,
то ли гвозди в груди гниют.
Как под радугу входишь в раж:
мне блаженством казалась блажь.
Вон из дома сундук с добром.
Кушай кашу из отрубей.
Пред распахнутым алтарем
челобитную тверже бей.
И огонь превратится в лед.
И письмо вдруг напишет мать.
Верный пес мне щеку лизнет.
И товарищ уложит спать.
Ножницы стригут темноту
Ножницы стригут темноту,
режут наугад темный мрак.
Крылья голубей на лету
падают на холки собак.
Храмы, своды чьи небеса,
славятся молвой на крови.
Шалью затяни туеса,
линию слезы оборви.
Черные, как горы, стога
Страница 5