Имперская жена - стр. 40

Индат с жаром покачала головой:

— Быть такого не может! Вот увидите: мы приедем, и все прояснится.

Я кивнула, но промолчала. Иллюзии рушились. Я уже не разделяла наивные надежды Индат.

16. 16

Однообразие быстро затирало память, искажало время, притупляло эмоции. Произошедшее на Форсе теперь казалось дурным сном. Вновь дни и ночи отмеряли завтраки, обеды и ужины. И даже присланные мне вдруг Мателлином сладости не доставили ожидаемого удовольствия. Откуда он узнал о моей любви к конфетам? Впрочем, какая разница? Он мог решить, что все женщины любят сладкое. Может, так и есть. Это мама демонстративно подчеркивала, что не любит конфеты. Я так удивлялась: как их можно не любить? И только теперь поняла, что она просто отказывалась, чтобы больше досталось нам с мальчиками. И такие крошечные поступки говорили о ее любви громче любых слов.

Я опустилась в кресло у иллюминатора, смотрела в черноту космоса:

— Разве ты не идешь сегодня?

Индат вздрогнула, встрепенулась, посмотрела на часы:

— Иду, госпожа. Если позволите.

Я кивнула:

— Только аккуратно. Чтобы вас не видели.

Она кивала в ответ.

Меня выпускали неохотно. Да я и не рвалась — не было смысла блуждать по кораблю. А Индат выходила беспрепятственно, обосновывая это моими нуждами. Даже бывала на кухне. Но не кухня была ее целью. Я знала это, и не намеревалась чинить препятствий. Пусть хотя бы она будет короткое время счастлива.

Я даже не могла вообразить, где они с Перканом встречались. Как тому удавалось ускользнуть от толстяка. Я просто видела, как перед каждой встречей прояснялось личико Индат. Он нравился ей, этот парнишка. Может, она даже была влюблена. Пусть они виделись не больше пяти минут в сутки, но это были такие важные для нее, такие долгожданные минуты. Я поддерживала, как могла. Видела в этом своеобразную маленькую месть им всем, старику Мателлину. Если мне не суждены встречи с тем, в кого я влюблена, пусть они будут у Индат.

Лишь одно огорчало: эта поездка закончится, и им придется расстаться. Индат будет грустить. А я не смогу ничем помочь. Если бы у меня были деньги, я бы выкупила этого раба. Для нее. Но у меня не было ни геллера.

Когда Индат вернулась со своего свидания в очередной раз, ее остренькое личико было нездорового розового оттенка. В перепуганных глазах стояли слезы. Она замялась на пороге, кивнула в сторону иллюминатора:

— Госпожа! Мы уже на подлете!

Это было неизбежно. Для нас обеих.

Мы не могли оторваться от иллюминатора. Я даже на время перестала чувствовать, как трепыхалось внутри, настолько поражало открывающееся зрелище.