Империя. Роман об имперском Риме - стр. 67
Тит отвернулся от Мессалины и снова уставился на вид, открывающийся с балкона. Он навострил уши, нахмурился:
– Ты слышал, Клавдий?
– Слух у меня уже не тот, что прежде. Я ничего не слышу.
– О том и речь. Петь перестали. Кто-то кричит. Приносят в жертву животное?
– Почему ты спрашиваешь?
– По-моему, я слышал обрядовые слова, которые произносят перед жертвоприношением. Когда один жрец вопрошает: «Совершить ли деяние?» – а второй отвечает: «Делай сейчас!» Но тут реплики прозвучали странно, как-то совсем не по-жречески…
Из дальнего двора внезапно донесся дикий шум: крики, лязг металла, а после – пронзительные вопли. Клавдий нахмурился:
– Что там творится?
Из двора опрометью выбежал слуга, за ним – другие, следом с визгом выскочила стайка мальчиков. Они пронеслись под балконом; иные спотыкались и падали, вставали и мчались дальше.
Клавдий перегнулся через балюстраду.
– Что п-п-происходит? – крикнул он.
Его проигнорировали все, кроме совсем маленького мальчика, который на миг задержался и поднял взгляд. Глаза малыша были расширены от ужаса. В него врезался еще один ребенок, чуть не сбив с ног, и он поспешил прочь.
– Что там такое, во имя Аида? – пробормотал Клавдий. Он вдруг оцепенел.
Все слуги и мальчики-певчие скрылись. Из внутреннего двора потянулась группа вооруженных мужчин. Они держали мечи наголо, на лицах застыло мрачное выражение. Впереди шел преторианский трибун.
– Кассий Херея! – пробормотал Клавдий.
Тит резко втянул воздух.
– Посмотри на его меч.
Клинок был в крови. Ее капли блестели и на нагрудной пластине Хереи.
Появился еще один трибун, который поспешил за Хереей.
– Корнелий Сабин, – прошептал Клавдий. У него сел голос.
– И у него меч в крови, – тоже шепотом отозвался Тит. Он глянул на дядю, который побледнел и вцепился в балюстраду, так что побелели костяшки пальцев. У Тита тяжело застучало сердце.
Херея увидел, что с балкона на него смотрят. Он остановился. Сабин поравнялся с ним. Они негромко обменялись несколькими словами, после чего дружно взглянули на Клавдия и воздели окровавленные мечи.
– Сегодня у нас новый пароль! – крикнул Херея. – «Юпитер». Бог-громовержец! Бог внезапной смерти!
Из внутреннего двора все выходили преторианцы. Они разделились на две группы, каждая несла импровизированные носилки. Поначалу Тит не понял, что там лежит, – нечто вроде бесформенных груд тряпья. Затем он вдруг осознал: это тела. Одно, судя по копне растрепанных волос и прежде элегантной, а теперь запятнанной кровью столе, принадлежало женщине. Когда гвардейцы приблизились, Тит разглядел лицо Цезонии. Глаза были распахнуты, губы оскалены, зубы стиснуты.