Императорский московский воспитательный дом как центр охраны здоровья детей в Российской Империи (1813–1917 гг.) - стр. 11
В соответствии с § 3 новых правил, «при приёме незаконного младенца требовалась, во-первых, выписка из метрической книги о его рождении и крещении; во-вторых, удостоверение личности или вид на жительство лица, принесшего младенца; в-третьих, в случае смерти матери – законное о том удостоверение. Младенцы, принесённые с этими документами, принимались бесплатно».[14]
В § 4 указывалось, что при приёме незаконного младенца с запечатанной метрической выпиской, кроме удостоверения личности или вида на жительство лица, принесшего младенца, требовался взнос в размере не менее 25 руб. Деньги, вносимые свыше этой суммы, поступали на обеспечение будущего этого ребёнка.
В § 5 правил указывалось, что «в случае необходимости сохранения тайны, допускалось принятие ребёнка без требуемых документов, но с предъявлением особого удостоверения от приходских священников и от лиц, стоявших во главе советов и комитетов благотворительных обществ, имевших утверждённые установленным порядком уставы, а также от директоров родовспомогательных заведений Ведомства учреждений императрицы Марии».[15]
Подкидышей принимали только через полицию, чтобы избежать возможных злоупотреблений от частных лиц, которые могли принести законных детей.
Введение новых правил приёма немедленно отразилось на количестве детей. Если последние годы тайного приноса число ежегодно принимаемых в Московский воспитательный дом младенцев достигало 16–17 тыс., то в течение 1892–1896 годов их количество снизилось до 9–10 тысяч. Это значило, что новые правила существенно «улучшили условия призрения детей», «облегчили его задачу», но в то же время привели к увеличению числа отказов в приёме детей со 126 в 1890 г. до 1 468–1896 г., что влекло за собой рост детоубийств и указывало на недостатки новых правил [12].
По этим же правилам матери, желающей вскармливать своего незаконнорожденного ребёнка на дому, предлагалось денежное вознаграждение в течение первых двух лет жизни младенца [13]. Кроме того, «по требованию руководства Воспитательного дома мать ребёнка, удовлетворявшая требованиям, предъявляемым к кормилицам, должна была поступить в Дом для кормления грудью своего ребёнка. В случае отказа со стороны матери начальство приюта было вправе отказать ей в приёме младенца».[16]
С развитием новой системы призрения внебрачных детей число поступавших на попечение Воспитательного дома должно было ещё более уменьшиться и обеспечить этих младенцев незаменимым материнским участием в воспитании.
В возрастной структуре детей, поступавших в Московский воспитательный дом (рис. 3), прослеживается преобладание новорожденных 4–7 дней жизни, затем 2- и 4-недельного возраста, несколько меньше было детей 2–9 мес, значительно меньше – 10–12 мес. Редко приносили детей старше 1 года [14].