Иммигрантский Дневник - стр. 30
Когда мы вышли, вокзал уже вкалывал на полную катушку. Щелкало табло, показывающее прибытие и отправление поездов. Группа туристов искала выход в город. Они вели себя скованно, передвигались как-то рывками, загораживая нам проход. Восточная Германия пробуждалась. Как девушка, что ранним утром боится показать себя людям, еще не наложив макияжа и не почистив зубы, так и эта страна, в спешке, роняя в умывальник пудру и тушь для ресниц, начинала свой новый день и новую эпоху. Споткнувшись о багаж туристов и извинившись, мы сутуло потопали к дому Ронни – так звали паренька.
2
Тумбочка в узком коридоре была завалена журналами «Плейбой» и прочей порнографией. От включенного телевизора, приятного полумрака и домашнего запаха мои веки налились многокилограммовым свинцом, и я клевал носом, сидя на диване. Сквозь сон было слышно, как Ронни пытался объяснить мне дорогу на Эрфурт. Это следующий этап маршрута и последний крупный город перед территорией, свободной от присутствия советских войск – пресловутым загнивающим западом. Я почувствовал, как с меня сняли кроссовки, и выключился сном отбойного молотка, ожидающего прихода трезвого прораба.
Мы дрыхли до полудня и попрощались как приятели, которые снова встретятся через несколько часов. Стоя у входа в жилище, мой гостеприимный друг ежился на холоде и дышал на руки теплым паром изо рта. Он был в трусах и футболке. Несмотря на чувство выспанности, я с сильной неохотой покидал теплый домик и квартирку на чердаке.
Над Галле стоял белый туман. Так и хотелось снять невидимые очки и протереть линзы, чтобы краски приобрели свой натуральный цвет, а очертания деревьев и людей стали резкими. Велосипедная дорожка, по которой я спешил, как на свидание, вела вдоль четырехполосного шоссе. «Мерзебург» – стояло на дорожных указателях. Город Мерзости – так откладывалось это название в моей голове из-за промозглой сырости и нарисованного тупым карандашом пейзажа. Включенные фары проезжающих автомобилей и несколько светофоров, встретившихся на пути, подчеркивали унылое зимнее зрелище. Говорят, что это милый городок с замком, собором, рекой и какой-то там историей. Но не для меня. Для меня это белесое, измученное изморозью и льдом наследие Эрика Хоннекера и первый опыт езды автостопом.
– На Эрфурт?
– Йа-йа! Вайсенфельс, – через приоткрытое окно кивают два старикашки.
– Ай эм а стюдент.
– Штайг айн! Захьйоди. Ти рюський?
Дверь хлопает, и тот, который с живенькими глазами, давит на газ. «Опель», глухо зажужжав, режет мир на две части – правую и левую, а еще на внешний дубняк и теплый поток воздуха с легким запахом бензина из обогревателей на передней панели. Ступня водителя упирается в педаль, и по мере разгона я все сильней держусь за спинки передних сидений. Оба старика пытаются шутить, при этом используя свой небогатый словарный запас русского языка. Почти все восточные немцы хотя бы чуть-чуть говорят на «великом и могучем». С удивлением узнаю, что школы в стране носят имена Юрия Гагарина и Маяковского, что здесь пионеры повязывали галстуки синего цвета.