Их (не)порочный ангел - стр. 38
– Извинись перед моей сестрой и вопрос закрыт.
– Ебать у вас семья многодетная. Детка, а ты со всеми братьями сосёшься? – не унимается лысый. – Кому отстегнуть, чтоб и меня усыновили?
– Ч-чего? – выдавливаю из себя, находясь на грани инфаркта, ибо грохот сердцебиения слышно, кажется, не только нетрезвой компании, но и в соседнем дворе.
– Извини, красавица. Васёк обознался, – медленно тянет мой неблагонадёжный сосед, словно такие простые слова ему настолько непривычны, что приходится подбирать чуть ли не каждую букву. Разумеется, зачем-то лукавит. Невинный поцелуй Макса не укрылся от внимания троицы. Колючий взгляд и ухмылка, застывшая на тонких губах парня, это лишь подтверждают. Несмотря на столь явный блеф, он резко пихает локтем в бок прибалдевшего Васю. – Отвянь от неё. Нехер заняться, что ли?
– Ты это, извини. Обознался, – повторяет за ним лысый, стараясь выжать из себя миролюбивую улыбку.
Рома эти неуклюжие извинения никак не комментирует, открывает для меня парадную дверь и заходит следом в полумрак подъезда. Поднимаемся в тишине.
– Докучают? – сухо осведомляется он, пока я вожусь с замком.
– Нет, – произношу, надеясь, что прозвучало не слишком нервно, потому что Рома в этот момент отбирает у меня ключ, а я оказываюсь не готова к тактильному шоку. Площадь контакта с небольшую монету, а импульсы вмиг по всему телу расходятся. Щекотные, опасные, дурманящие.
В квартире темно. Обуви Макса, которую он обычно скидывает как попало в проходе, нет. Мы с Ромой совершенно одни.
Захлёбываясь внутренним волнением, громко и часто дышу. Сейчас он оставит меня в квартире дожидаться брата, развернётся и уйдёт. А безответные бабочки продолжат вспарывать мне живот, устремляясь следом за тем, кого в постели заждалась неверная жена.
Это ужасно, но мне сейчас даже не совестно. Его близость перекрывает всё.
– Запрись изнутри. Сладких снов, Катёнок. Я пошёл.
Чувствую, как внутри всё вибрирует от его хриплого, немного посаженного голоса. В крови слишком много адреналина, вдобавок продолжительный контакт с телом Ромы даёт о себе знать. Эмоции рвут меня на части.
Так мне, идиотке, и надо, раз сильнее бумеранга, боюсь, что меня опять отошьют, боюсь опозориться.
Но больше всего боюсь, что он развернётся, уйдёт. Ведь тогда взбесившийся рой разорвёт меня изнутри.
– Рома, – зову, с отчаянием глядя перед собой в открывшийся перед нами тёмный провал прихожей. – Ты считаешь меня красивой?
– Конечно. Уверен, так все считают.
– А тебе никогда не хотелось... рассмотреть меня целиком?
Господи, что я творю? Мысли о нём, запретном, манящем, подобны вирусу, который с каждым днём проникает в меня всё глубже. Я сама себя сбиваю с толку. Знаю только, что не справлюсь, если ничего с этим не делать.