Их было 999. В первом поезде в Аушвиц - стр. 47
Тут возникает вопрос. Если их не было в изначальном списке, то как они зарегистрировались? Назвали имена дочерей или других родственниц, вместо которых собрались ехать? Или назвали свои настоящие имена и объявили о добровольном решении? В любом случае, когда список уже отпечатали и квоту выполнили, их никто не прогнал.
То есть эти благочестивые, религиозные женщины стояли перед гардистами… и называли свои имена и возраст: Этта Галатин, 40 лет; Маргита Глюк, 45; Ленка Нойман, 42; Фанни, Павла, Илона, Режи… 58-летняя Этела Ягер была самой старшей и самой одинокой – единственная в транспорте, кого звали по фамилии, и единственная из деревеньки, которой сейчас больше нет на карте[27]. Как она-то оказалась в эшелоне? Может, поехала вместо внучки?
Был ли это с их стороны акт сопротивления правительственным приказам, или же они ехали в знак солидарности с дочерьми, – нам об этом не известно. Тихое мужество этих женщин говорит об их духе, они совершили настоящий, хоть пока и не признанный, подвиг. Никто из них не выжил.
В истории первого транспорта был и другой акт сопротивления, о котором осталось куда больше документальных свидетельств. В пограничном городке Бардеёв 300 девушек должны были 20 марта явиться в школу и там переночевать. Однако накануне, 19 марта, рабби Леви обсудил с местными врачами, доктором Гроссвиртом и доктором Моше Атласом, одну рискованную затею. Он попросил их ввести некоторым девушкам двойную дозу вакцины от тифа, чтобы к утру у них началась лихорадка. Врачи так и поступили, объявив наутро об эпидемии тифа. Местные власти закрыли еврейский район Бардеёва на карантин, а все живущие в городской черте девушки были немедленно освобождены от регистрации на «работы». Им запретили даже приближаться к школе.
Субботним утром, после ночевки в школе, около 200 девушек из окрестностей Бардеёва сели в пассажирский поезд до Попрада. Но среди них не было ни одной – из самого города[28].
Но Конке по-прежнему требовалось обеспечить квоту по доставке девушек – пять тысяч в течение недели, – и этим можно объяснить тот факт, что глашатаи стали зачитывать прокламации даже в совсем крошечных городках.
«Глашатаи не всегда отличались расторопностью, – говорит Эдита. – Они ездили по деревням, стуча в свои барабаны, но деревень было слишком много, и для оглашения очередной новости им порой требовалось несколько дней».
Однако с первого объявления прошло уже две недели. Потерпев неудачу в Бардеёве, Конка со своей шайкой были вынуждены искать пригодных к депортации молодых, незамужних женщин в других местах.