Хрупкие слова женского рода - стр. 7

«Дед бил, бил…» В детстве я на этих динамичных событиях впадал в растерянность. Вот прямо помню, как иной раз меня этой фразой накрывало. Я думал: «Зачем?» Ну если бы оно хоть неделю на комоде постояло, я бы ещё понял. Если бы вместо деда был Карабас-Барабас или бабка где-то напортачила – я бы тоже понял. Но яйцо же только что снесли! Для добрых людей. В книге – это один шокирующий разворот: вот оно (яйцо) слева – сияет только что снесённое, а на соседней странице – озадаченные старики в угаре вандализма. А бабка? Бабки всегда разумнее дедов. Она должна была забрать яичко, тряпочкой протереть и убрать в какой-нибудь ящичек. От греха подальше. Может быть, внукам потом подарить, в этой же сказке не было текстовки, что «детей у них не было…» и так далее. Или надо по умолчанию предполагать, что сказки только про бездетных стариков пишутся? Честное слово, мой детский мозг рисовал бережливый сценарий. Уж точно не оголтелое уничтожение редчайшего явления двумя взрослыми и мудрыми людьми (я тогда ещё думал, что все старики мудрые). Верьте не верьте, но каждый раз ждал, что пенсионеры одумаются.

Дальше хуже: «Мышка бежала, хвостиком махнула…» Всё, это предел по всем направлениям. Безалаберность стариков в этом месте текста произвела на меня, ребёнка, особое впечатление. Впрочем, с поучительностью тут всё в порядке. Я за всю дальнейшую жизнь ни одного яйца со стола не уронил. Но помню, как пытался представить эту обезумевшую мышку, хлещущую хвостом направо и налево. Вернёмся на пункт назад. На словах «бил, бил…» являлись поочерёдно то неразбиваемый золотой слиток, то обессиленный старик. А тут: «Бац об пол». У меня на долгие годы укоренилось заблуждение, что сила удара в падении больше, чем от приложения мужской руки. Детский мозг бунтовал. Я помню это. И когда позднее сестрёнке голову морочили, тоже помню. Только повзрослев, я смирился. Сам стал «впаривать» эту чушь своей дочери. Кстати, надо поинтересоваться её впечатлениями.