Хранители Мультиверсума. Книга пятая: Те, кто жив - стр. 4

– Итак, – утверждающе сказал Куратор, – проход открывается здесь, в него пойдёт товарищ Курценко…

Все посмотрели на высокого блондина, одетого, как турист, – в сапогах, с рюкзаком, в полевой форме без знаков различия. На груди у него висела новенькая фотокамера «Ленинград», а за плечами – потёртый карабин Симонова. Среди белых халатов он выглядел вызывающе.

– Вы готовы, Андрей?

– Всегда готов! – отдал шутливый салют «турист».

– Почему он? – спросил у Ольги шёпотом Мигель, жгучий брюнет, дитя испанской революции, один из немногих допущенных к Установке мэнээсов. Вообще-то, его звали Хулио Мигель, но он, по понятным причинам, предпочитал представляться вторым именем.

– Почему этот непонятный Андрей? – настойчиво повторил испанец. – Чем я, например, хуже? Откуда он вообще взялся, этот Курценко?

– Куратор с собой привёз, – ответила девушка нехотя.

– Ну вот, мы работаем-работаем, а как первый шаг в неведомое – так привозят какого-то… – недовольно шептал Мигель. – Вся слава ему…

– Какая слава? – осадила его Ольга. – При нашем-то режиме секретности…

– Всем, кроме товарища Курценко, покинуть рабочий зал! – провозгласил Лебедев торжественно. – Давайте, давайте, товарищи, соблюдайте технику безопасности!

– Эх, я бы… – продолжал страдать по романтике странствий Мигель, глядя на зал установки через толстое бронестекло аппаратной. Перед аркой переминался с ноги на ногу, ожидая команды, Андрей, и испанец ему люто завидовал. – Это как, не знаю… Как в космос полететь!

– Помолчите, товарищ Эквимоса, – недовольно сказал ему Воронцов. – Займите своё место у пульта, мы начинаем.

Вскоре у обзорного стекла остались только Куратор и Ольга, у которых в аппаратной никаких функций не было.

– Вы подумали над моими словами, Ольга? – тихо спросил молодой человек, глядя мимо.

– Подумала, – решительно, но так же тихо ответила девушка, – и решила, что ваше поведение недостойно коммуниста и честного человека.

– Напрасно, напрасно… – сказал тот рассеянно, как будто в пространство, – теперь ведь всё изменится…

– Готовность!

– Есть готовность! – перекликивались в зале.

– Реактор?

– Шестьдесят от максимума!

– Напряжённость?

– Растёт по графику! Пятьдесят, пятьдесят пять, семьдесят, восемьдесят пять… Восемьдесят семь, восемьдесят семь… – остановка динамики! Нет роста поля!

– Реактор на семьдесят! Поднимайте мощность!

– Девяносто, девяносто два… Медленно растём!

– Реактор на семьдесят пять!

– Мало!

– Опасно работаете, – громко сказал Матвеев. – Реактор в конце ресурсного цикла, не стоит выше трёх четвертей мощность поднимать.