Хранитель света. Код Фауста. Мифомистика 21-го века - стр. 64
Не раздеваясь, Фауст лег на постель, едва перебравшись из мягкого кресла. Сколько времени он так лежал, сказать невозможно, там время больше не текло. Она вошла незаметно и села на краешек кровати, взглянула на открытый альбом – автопортрет счастливого художника.
– Люцифер мучился вечность, и его спасла Маргарита, моя Маргарита, а она умерла раньше и оставила художника, впрочем, появилась Елена, и он снова был счастлив, – бормотал он
«№№№№№
Марго прислушивалась к его голосу. Если бы не раскрытая книга, она не поняла бы, о чем он говорит, и решила бы, что бредит. Но он размышлял о Рубенсе, о варианте счастливой судьбы мастера.
– Елена пережила его надолго, и сохранила все, что он завещал ей, -продолжал между тем Фауст. Ей показалось, что не о далеких событиях и людях говорит он, а о них, об общей их судьбе в реальности и вечности.
И такая боль, такая тоска была в его голосе, что она обняла его и прижалась к его груди, и он обнимал ее, улыбаясь. Он успокоился, и спал до утра в ее объятиях. Сколько веков он мечтал о том, чтобы в самые трудные минуты она была рядом, она не оставляла его и не пряталась от него в замке или тюрьме, не хотела лучше умеретт, чем быть с ним.
И перепутались времена. В ту ночь она поверила в то, что времени не существует. Неведомый гений, который когда-то разговаривал с королями, и они покорно слушали его и гордились такими встречами, облегчил их страдания в 20 веке. Кто она была там Изабелла или Елена? Он внезапно шагнул в ХХ век в полутемную комнату, где с ним говорил, лучший из писателей, Данте —не меньше, успевший заглянуть в вечность и находившийся на той лунной дорожке между мирами, которая неизменно уводила его от земли, позволяла подняться в небеса.
А она, его Изабелла, его Маргарита, боялась пошевелиться и не сомкнула глаз в ту странную ночь. Она думала о том, как была счастлива в такие дни и ночи, когда он был с ней рядом. Но как потом ей придется оставаться без него?
Глава 8 Умерли в один день
Как хорошо было бы уйти в один день, выпив до дна бокал с отравленным вином. Но она знала, что должна позаботиться о его комедии, в котором останется все, чем она дорожила в этом мире. Если она проявит малодушие, и книга не увидит свет, то потом, в вечности она никогда не простит себе минутной слабости, и он не простит ей этого никогда. Такой роскоши она позволить себе не могла, значит, должна
была остаться вопреки всем стремлением умчаться туда вместе с ним, не расставаться и на минуту.
Так уже было в других жизнях, тюрьма или вино или чтио там еще и им пришлось снова возвращаться, снова проживать эти жизни, больше она не могла себе такого позводить, хотя это было очень заманчиво, конечно, снова уйти добровольно, чтобы наверняка вернуться назад.