Хозяйка приюта. Чудо под Новый год - стр. 6
– Тим, – позвала я мальчика-сироту, – принеси мне таз чистой воды, Джорах тащи сюда свою яблочную настойку, Линара…
Я посмотрела на повариху, которая до сих пор не могла отдышаться. Гонять по лестницам толстуху с больным бедром было бесчеловечно, так что за бинтами и нитками я отправилась сама, оставив повариху присматривать за раненым.
Прежде мне не доводилось зашивать раны, а у Сибилл Шевьер такой опыт был. Без присмотра дети часто попадали в неприятности, калечились, а услуги докторов стоили дорого. Директриса экономила и лечила воспитанников в меру своих сил. Об этом было стыдно и неприятно вспоминать, но ей нравилось причинять боль, оттого и не гнушалась она штопать рассеченные лбы и разбитые колени.
Когда я вернулась с аптечкой в спальню, наш гость все еще был без сознания. В который раз я невольно поразилась его утонченной красоте. Никогда не видела таких привлекательных мужчин. Даже в кино. Контраст белой матовой кожи и угольно-черных волос, бровей, ресниц просто завораживал.
– Ну я пойду? – спросила Линара и, не дождавшись ответа, похромала к выходу.
Мы с больным остались в спальне одни.
Снаружи закручивалась метель. То и дело слышался короткий дробный стук – это ветер бросал в оконные стекла снежную крупу.
Ножницами я разрезала на мужчине испорченную рубаху и кое-как избавила его от окровавленных тряпок. Рану промыла водой, обработала яблочной настойкой, которую Джорах с трудом оторвал от сердца. Воняло от бутылки так, что закладывало нос. Затем зажгла свечу и сунула иголку в огонь.
В теории и воспоминаниях Сибилл все было просто, но, когда пришло время заняться делом, мои руки дрогнули. Стало не по себе. Понадобилось несколько минут, чтобы собраться с духом.
– Господи, помоги мне, – шепнула я в тишину спальни.
Просто представь, что зашиваешь подушку.
Радовало, что пациент без сознания и не надо бояться причинить ему боль.
Зажав пальцами края раны, я воткнула иголку с ниткой в плоть.
И тут же мужчина на постели дернулся, застонал и распахнул глаза.
– Где я? Кто вы? Что вы со мной делаете? – прохрипел он, отыскав меня взглядом.
Его ресницы были мокрыми от растаявшего снега и слиплись иголочками. Зрачки казались неестественно широкими, наверное, от боли. Черными озерами они затопили радужку, оставив лишь узкий ободок зелени по краям.
Проклятье! Теперь, когда больной пришел в себя, зашивать рану будет еще сложнее и физически, и морально.
– Не волнуйтесь. Вы в приюте «Милосердной Мариты». Мы вам поможем.
Незнакомец шумно дышал. Его грудь тяжело вздымалась и опадала. Взгляд прожигал насквозь. Мужчина смотрел хмуро, словно недовольный тем, что я сижу так близко, практически нависаю над ним, но отстраниться я не могла, потому что держала иголку и уже успела сделать первый стежок.