Холодное сердце Бывшего - стр. 3
– Всё такая же болтливая, – тянет Винс. В его голосе мне чудится одобрение, но когда я поднимаю голову, то вижу совершенно непроницаемое лицо. – Занятно. Отдай мне её, Лестрейл.
– Что? – хором восклицаем мы с императором. Отличается только тон. Я в гневе, а Лестрейл, безусловно, удивлён, но ожидает выгодного предложения.
– Что ж… – тон императора становится всё более слащавым. – Мы могли бы обсудить это вместе с другими вопросами. В конце концов, ты в праве требовать компенсации, и Рубия вполне может стать одним из даров для ёрмунганда.
– Я не вещь и не буду даром для того, чтобы уладить твои конфликты с соседними странами! – возмущённо кричу я.
Но меня словно не слышат. Я больше не гроза пиратов с морской границы, не старшая дочь семьи дель Монрок – я изгнанница, моё слово ничего не значит.
– Уведите её, – отмахивается император и делает приглашающей жест в сторону соседней залы. – Пойдём же, мой старый друг, нам есть, что обсудить.
Стражники тащат меня за цепи, не давая даже секунды, чтобы подняться. Сбитые коленки больно проезжают по мрамору. Я всё же встаю и волочусь за стражей, а они норовят побольнее дёрнуть, чтобы наручники ранили запястья. Но я не доставляю им удовольствия видеть мою боль и слёзы. Смотрю на них с ненавистью исподлобья, размышляя, что сделаю с ними, когда освобожусь.
Ох, встретились бы мы в честном бою, вы бы выли, умоляя о пощаде, щенки!
Меня возвращают в тюрьму. Здесь холодно, что особенно тяжело для огненного дракона, магию которого заперли. Ложусь на нары и пытаюсь завернуться в тонкое, поеденное молью одеяло.
Зачем я Винсу? По нему не скажешь, что он вспомнил свои чувства ко мне и решил всё вернуть. И благодарности за помощь его сестре я тоже не ощутила. Он стал таким холодным и жестоким, а в моей памяти живёт другой Винс – страстный и влюблённый.
Но всё осталось позади. Он выбрал корону, и огненную драконицу посчитал недостойной того, чтобы стать нидхёгг – королевой ледяного Дахраара. Вот и всё, что нужно знать о мужчинах и об их обещаниях жениться.
Хотел бы – делал бы, а не обещал.
Засыпаю, лелея свои обиды, от которых сердце так печёт, что я вовсе не замечаю холода. Просыпаюсь от лязга металла: дверь в камеру открывают.
Поднимаю голову, сонно глядя на начальника стражи – огромного увальня с сальной улыбкой.
– Просыпайся, красавица, – говорит он хрипло. – Кое-кто хочет тебя видеть.
– Я бы даже сказал «страстно желает», – добавляет его помощник, и они оба похабно смеются.
Тут и гадать не надо: меня хочет видеть кто-то из правителей. Вопрос, кто. Впрочем, обоих глаза бы мои не видели.