Холодное сердце Бывшего - стр. 2
– С обеих, – железным тоном обрывает его Винс. – И с вашей стороны нарушение было куда грубее.
– Не будем ссориться! – восклицает император лебезящим тоном. – Если ты в обиде, я готов обговорить детали примирения. Проси что хочешь!
– Я пришёл не просить, а требовать, – равнодушно бросает Винс. Взгляд льдисто-голубых глаз вновь на миг падает на меня. Я чувствую трепет пополам со страхом. Какое дело до меня ёрмунганду? – Впрочем, об этом позже. Не спеши отсылать эту женщину. У меня с ней свои счёты.
– Понимаю, – император щерит мелкие зубы. – Она из дель Монроков, что чуть не сгубили твою сестру. Быть может, ты хотел бы судить её по законам Дахраара?
– Это не единственное её преступление, – Винсент презрительно дёргает уголком рта. Кажется, ему даже смотреть на меня противно, и в то же время его взор вновь и вновь возвращается ко мне.
Вот и всё, что нужно знать про дахраарскую благодарность. Я спасла твою сестру, ледышка, я была с ней от начала до конца! Сердце стискивает горечью обиды.
– В чём же моя вина перед вами, о, почтенный ёрмунганд? – спрашиваю я, не в силах сдержать сарказм.
– Заткнись! – шипит император. – Кто дал тебе право говорить?!
Винс приподнимает бровь.
– Твои подданные не слишком уважительно ведут себя, – замечает он.
Лестрейл снова виляет хвостом, как блохастая псина.
– Мне не смеют дерзить, Винсент, – говорит он. – И все мои гости защищены от наглости моим авторитетом. Просто этой паршивке нечего терять.
Он заносит свою наманикюренную руку, чтобы ударить меня наотмашь, но ладонь ёрмунганда, больше его тщедушной ручонки раза в три, перехватывает тонкое запястье.
– Дриттсек… – цедит он сквозь зубы. Император чуть ли не рычит, глядя на него, и Винсент соизволяет, наконец, говорить на понятном всем языке: – Женщин не бьют, Лестрейл. Только если не встретили воительницу в честном бою.
– Я не бью её, а наказываю за дерзость, – выплёвывает презренный крыс.
Винс снова отвечает одним лишь движением брови. Затем поддевает пальцем цепь, что приковала меня к полу, резко дёргает, заставляя меня наклониться и чуть не упасть. Я вскидываю на него злой взгляд.
– Так ты хочешь её воспитать? Шлёпая по щеке? – спрашивает он насмешливо. – Добьёшься того, что она притворится овечкой и прирежет тебя в ночи.
– Как ты ловко раскусил мой план, о, ёрмунганд! – льстиво отвечаю я, и он сильнее дёргает цепь.
В этот раз я всё же падаю на колени. Это ощутимо больно, потому что у меня нет сил, чтобы сгруппироваться и не встретить мраморный пол самой болезненной точкой на коленках.
– Бить женщину нельзя, но унижать – на здоровье? – спрашиваю я ехидно.