Хочу тебя присвоить - стр. 7
— Расскажу, как было! — упрямлюсь, не желая признавать его правоту, но голос сдает, и в нем меньше уверенности.
Обхватив себя руками, трясусь от озноба. Чёрт, ну и холодина! Вокруг белая копоть, не видно даже соседних домов, только сквозь изморозь тумана просачивается призрачный свет фонарей.
— Пошли, не то в Снегурочку превратишься. — усмехается Балда, и тащит за собой обратно. — да не парься, щас заштопаешь Чуму и отметим по-человечески.
Встаю как вкопанная на пороге. Он серьезно?!
— Не буду. — заявляю, топнув ногой, и решительно пытаюсь прорваться на улицу, отталкивая Балду, загородившего собой проход. — отвали, понял! Не буду я чинить его, я не врач! И вообще… Ухожу.
— Пешком в сорокаградусный мороз? Раздетая? — хмыкает этот несносный, ухмыльнувшись. — ты чё, самоубийца? Или этот, как его… Дэвид Копперфильд?
Тут не поспоришь. На мне только тапки и униформа санитарки, а под ней джинсы и футболка. Догони меня кирпич… Такси сейчас уже вряд ли поймаешь, да и денег нет. И я понятия не имею, что это за район. Скрепя сердце, вынужденно говорю
— Ладно. Фиг с тобой. Уговорил!
Балда самодовольно улыбается, и я поспешно добавляю:
— Но штопать твоего дружка всё равно не буду!
— Там рана пустяковая же. И ребенок справится.
— Вот и зашивай сам! — отрезаю, прекрасно зная, что эти препирательства бессмысленны.
Иду в спальню, хмуро бросаю через плечо:
— Неси всё, что купили в аптеке. И спирт найди.
— Где я его возьму? — задумывается, почесав кончик носа, Балда. — а это… Виски в тему?
— В тему. — вздохнув, разрешаю, и терпеливо жду, когда он приволочет нужные атрибуты врачевания.
Отбираю пакет и бутылку со спиртным и подхожу к кровати. Чума беспокойно спит, вздрагивая и елозя пальцами по одеялу, что-то бормочет, и я склоняюсь над ним. Лоб пылает, надо скорее заняться раной и достать пулю. Боже, помоги мне… Ну и Новый год выдался, с сюрпризом…
Начинаю быстро раскладывать медикаменты на журнальном столике, придвинув его поближе, и тут Чума хватает за руку.
— Стася…
Поворачиваю голову, он смотрит на меня сначала осмысленно, а потом глаза его расширяются, а губы кривятся в презрительной усмешке, и он тихо произносит:
— Какого хрена… Ты?
Бредит, наверное, принимает меня за кого-то другого? Но ведь назвал по имени…
— Потерпи, будет немного жечь и больно. — ласково приговариваю, как будто с маленьким ребенком, и откидываю одеяло. — отпусти, пожалуйста. Дай мне посмотреть, что тут…
Хватка ослабевает, но я чувствую, как он прожигает меня взглядом. Глубоко вдохнув, осторожно разматываю бинты, кидаю в таз. Главное, собраться с духом, ну же, Стаська! Зря ушла из института, ведь была там лучшей студенткой, даже Горюнов, который многих заваливал на выпускных, хвалил.