Химиосити - стр. 45
После трапезы К. поднимался к себе, чтобы увидеть в окне озорное лицо Хохотушки Хи в ореоле золотых кудряшек. Администратор прямо в одежде ложился на застеленную кровать и, словно на сеансе у психоаналитика, то есть не видя друг друга, они начинали беседу.
Хи при этом усаживалась по-турецки, прямо на улице – на специально принесённое покрывало. Словно на пикнике.
Длились эти сеансы около часа. Хи читала ему книгу или отвечала на вопросы и интересовалась сама.
Рассказывал он скупо. Да, житель далёкой подземной фриланс-лаборатории, населённой исключительно невыросликами. Да, отправлен повидать внешний мир – обычай у них такой. Что-то вроде экзамена на зрелость. Юноши и девушки, такие как он, что отправляются во внешний мир, не только таким образом взрослеют. Они по возвращении рассказывают обитателям лаборатории, что происходит снаружи.
Хи тут же спросила, чем же таким, интересно, их лаборатория занимается? К. ответил, что это самый сокровенный секрет. Если проболтается, назад ему дороги уже не будет.
– Да как они узнают?
– Методы есть. И я не хотел бы испытать их на собственной шкуре.
Хи тоже рассказывала не всё, как тогда, на чёртовом колесе. Поэтому вопросы он задавал осторожно и с подковыркой – а точнее, с двойным дном. Чтобы отвечая на невинный вопрос, Хи чуточку обнажала и другой – действительно ему интересный.
Первом делом К. поинтересовался, уж не Хеольгой ли Хохотич её зовут. Девушка покраснела, потупилась и сказала, что да. Словно в этом было что-то постыдное.
– И за какие же это заслуги в этом городе девиц представляют к званию «почетный гражданин»?
Она пролепетала, что за участие в исследованиях, но в каких именно и на каких ролях, признаваться отказалась наотрез.
Ну и ладно, потом выясню, сказал себе К., делая зарубку в памяти.
– А чем ты ещё занимаешься?
– Ну, ввожу детей в чувственный мир, – совсем уж смутилась Хеольга, – Это ты и сам видел. А ещё помогаю… Ну, тем, кто нуждается в помощи.
Значит, волонтёр, решил К. Если по-нашему, по-бункерному, то дура.
Ещё его интересовало устройство, которое носили на руке все здоровилы. К. потребовал продемонстрировать пластину поближе, и Хи протянула руку в открытое окно.
– Это сакс, – обьяснила она, – От слова саксофон. Ну, из-за всех этих клавиш.
Вблизи устройство К. сильно не понравилось. Не вообще как типичный механизм, а именно это конкретное. Было оно старым, исцарапанным, местами гнутым и вдобавок не вполне исправным. Несколько клавиш попросту отсутствовали, а манометр радости бликовал треснувшим стеклом.
– С каких это, интересно, пор у без пяти минут почетного гражданина сакс в таком печальном состоянии?