Химиосити - стр. 24
– Нет, ну что любовь продаётся – это я слышал. Но чтобы радость…
– Любовь? Ты про сексуальное возбуждение? Да, оно значительно дороже радости.
– Неважно, проехали.
Целую минуту шли молча.
– К., а ты уже отметился в полицейском участке?
– Что? Я же прошёл таможню.
– Нет, глупенький. Таможня – это на выезд оттуда. А в полиции нужно зарегистрироваться на въезд сюда.
– Чёрт!
– Ничего, нам как раз по пути. Заодно познакомлю тебя с дядей.
Но без происшествий добраться до участка не удалось. Через пару кварталов дорогу им преградил коренастый мужик с длинным недобрым лицом. Он был в фартуке, покрытом бурыми пятнами. То ли кондитер, то ли мясник. В пользу первого говорили тонкие французские усики на круглой физиономии. В пользу второго – грубые сильные руки.
От могучего торса разило потом и тонкими духами.
– Вот ты где шляешься, Хи. Что – весело тебе? А мне вот совсем не весело.
Тут парень обратил внимание на К., который к тому моменту уже свыкся с положением наездника и даже покуривал трубку, которую догадался захватить из номера. Детина нажал на рычажок наручной консоли и тут же вскипел:
– Что на тебе делает это недоразумение? Нормальных мужиков мало? Уже с карликами путаешься. И ради этого дерьма ты меня бросила?
Его массивные кулаки сжались.
– Слышь, оратор, – взбесился К. —Ты бы своё орало завалил.
– А то что? Запищишь до смерти? В ботинок нассышь?
– Огастеус, хватит.
К. вскочил на плечо девушки и выхватил нож. Кажется, при этом он перекосил шляпку и немного испортил девичью причёску.
Маленький путешественник примеривался, как половчее перепрыгнуть на хама. Программа-минимум – выколоть глаз. Программа-максимум – добавить к глазу ещё и отрезанный грязный язык. Судя по лицу Огастеуса, он прикидывал, как сдёрнуть К. с девушки. Толстые пальцы сжимались и разжимались, будто уже ломали тонкие хрупкие косточки. Ничего удивительного – по габаритам К. был для него как двухлетний ребёнок для взрослого.
Негодяй всё время переступал с ноги на ногу, будто яйца к ноге прилипли. Смазные сапоги при этом отвратительно скрипели.
Полицейский на самоходной трибуне подъехал вовремя – противники уже были вне себя. К. естественным образом, а детина – под воздействием вещества.
– Что тут происходит? Огастеус, успокойся и медленно отойди. Хи, он тебя не обидел?
– Всё хорошо.
– А куда ты несёшь этого невырослика?
– К дяде Мульченштайну. На регистрацию.
– Уверена, что он не блохастый? Ладно, твоё дело. Давай провожу. А ты, Огастеус, иди-ка своей дорогой. Добром прошу, оставь Хи в покое. И чтобы рядом с ней тебя больше никто не видел.