Химиосити - стр. 13
– Ладно. В эту секунду ваш город стал мне нравиться чуть больше. Пока что авансом. Я пошёл. До завтра.
– До встречи, малыш. Я обязательно приду. С тебя история. А с меня – экскурсия на Фабрику грёз. Ты обязательно должен увидеть. Это настоящее чудо!
К. не любил, когда последнее слово оставалось не за ним. Поэтому он распорядился тоном, не терпящим возражений:
– Завтра непременно надень платье с длинными рукавами.
5
Проклятая метаморфопсия! К. залез в карман и достал синий бархатистый чехол с вензелем «К-3». Створки клацнули, раскрываясь. Внутри лежали очки, которые К. извлёк и нацепил на нос, а футляр убрал обратно в карман.
Пропорции вернулись в норму. В конце концов, этот мир всего в три раза больше него. Не такая уж и фатальная разница.
Но когда накатывают приступы – как при хороводе с Хи – окружающая действительность распухает чрезмерно. Искажается. Становится громадной и уродливой.
Хорошо хоть очки пока что помогают, но для верности стоит проглотить пилюлю из пузырька в правом жилетном кармане.
Что он и сделал.
После чего развернул карту и двинулся по ориентирам к пометке «Сон». Начинало вечереть, и меньше всего одинокому путешественнику хотелось встретить ночь на незнакомой улице.
А больше всего хотелось подняться в гостиничный номер, рухнуть на удобную кровать и заснуть сном младенца.
Или праведника.
6
Темнело. Зажглись уличные фонари, и сумрак отступил под яркими световыми пятнами.
К. сворачивал с улицы на улицу, проходил под арками, которые пропускали трамвайные пути между домов. Почему-то линия таунхаусов, которые порой сменялись коттеджами или магазинчиками с витринами во всю стену, была непрерывной – словно весь город состоял из одной бесконечно изогнутой линии зданий.
Странно.
Несколько раз мимо протарахтели киоски-трамвайчики, как он их временно окрестил за незнанием правильного термина. По случаю сумрака они обзавелись легкомысленной иллюминацией, и народу на приставных креслицах прибавилось. Местные здоровилы скрашивали вечерний досуг.
Звенели пивные кружки. Доносились крики, споры и смех, – весьма, заметим, эмоциональные, как будто горожане вечером переставали скупиться на чувства и давали им волю.
К. шёл и шёл. Миновал центр с круглой площадью, в центре которой торчал позолоченный истукан в дорогом костюме и с каким-то инородным лицом. Над монументом, притянутый цепями к четырём гигантским мачтам, подрагивал куб главных часов. На одной из цепей недвижно сидела иссиня-чёрная ворона, похожая на драккар. При виде К. она сверкнула антрацитовым глазом и отвернулась.