Гулящий - стр. 41

— Кушать подано! — кричит мама с кухни. Матвей первым вылетает из комнаты. Следом за ним Ромка, и я завершаю процессию. Парнишки быстро оккупируют стол. Матюша хватает пирожок в сахаре и сметане, некультурно вгрызается в него, пачкая руки и лицо. Мама смеется и вытирает его полотенцем. Брат тоже принимается за пироги. — А кто борщ есть будет? — ворчит мамуля, глядя с улыбкой, как эти двое утоляют свой голод.

Я без спешки наливаю себе чай, беру вилку, нанизываю на неё пирог, пропитанный сметаной с сахаром, и смакую мамин кулинарный шедевр. Мне кажется, что ничего вкуснее я в жизни не пробовала. Все десерты из кондитерских отдыхают на скамейке запасных.

— Я вот, что подумала, — говорит мама, когда Матвей и Ромка уходят из кухни, набив желудки. — Пусть Матвейка у нас побудет, а ты выходи на работу.

— Мам…

— Я же вижу, что ты себе места не находишь. Матвей с нами в безопасности, Ася, а деньги лишними не будут. Тебе же больничный не оплатят? Да и что там? Копейки, — отвожу взгляд в сторону. В этом она права. Меня на работу взяли с тем условием, что я не буду постоянно ребёнком прикрываться. Никто не любит возню с молодыми мамашками. — Приведём его в норму, тогда и заберёшь.

— Хорошо, — выдавливаю из себя улыбку, хотя радоваться не хочется. Я не люблю расставаться с сыном. Я тогда будто часть себя теряю. Решаю переночевать сегодня у родителей, а с утра обрадовать Воробьеву своим появлением. После вкусных маминых пирогов живётся легче, а может дело в том, что я не буду сидеть у них на шее.

Сплю урывками. Просыпаюсь через каждый час. В итоге уже в пять утра сижу за столом и пью горячий чай, подъедая оставшиеся пирожки. Аппетит у мужчин хороший. Целая гора ушла за два присеста. Папа поздно вернулся. Сейчас спит. Мама зевает, когда заходит в комнату. Без слов наливает себе чая и хмурится.

— Ты, наверное, Ромку разбуди. Пусть тебя отвезет, а то отец умаялся вчера. Отдохнуть бы ему полноценно, — киваю. С этим я согласна. Допиваю чай, привожу себя в порядок и иду будить брата. Тот не особо рад тому, что я решила взять его в таксисты в такую рань.

— На автобусе, Ась, — натягивает одеяло до самого носа, но я тут же его сдергиваю. — Скотство.

— Жизнь, — отвечаю в тон ему и иду прощаться с сыном. Ромка в это время смачно матерится, но поднимается. Целую Матвея в щечки, умиляясь тому, как он сводит брови вместе и вытягивает губки бантиком во сне. Мой маленький мужчина. Снова целую его и выхожу из дома. Морозный воздух тут же проникает в лёгкие. Нет суеты. Всё тихо и мирно. Жаль, что работать негде.