Гулящий - стр. 30
— Всё хорошо? — Марк отлипает от стены в коридоре и смотрит на меня исподлобья.
— Почти.
— Домой? Или в аптеку? — без одобрения забирает из рук сына. — Говори, цаца, пока не начал выдавливать из тебя каждое слово.
— Не рычи на меня, — огрызаюсь уже на улице, а тот снова прибивает взглядом. — Я кошелек не брала… — в суете не подумала, что может понадобиться карта.
— Садись, — кивает на машину, и мне не остается ничего другого, как покорно сесть на сиденье и принять своего мальчика. Прижимаюсь к сыну и кусаю губы. Сейчас накрывает осознанием, что Марк нам помог… И это, мать его, совершенно не вяжется с тем образом эгоистичного бабника, который осел в моей голове! Ломать стереотип чертовски неприятно. Пока Фетисов ловко управляет автомобилем, пялюсь в одну точку — на подголовник его сиденья. Придется его благодарить… А у меня язык, будто к нёбу приклеили!
— Где список? — поворачивается ко мне, когда паркуется возле круглосуточного аптечного пункта. — Цаца?! — я не успеваю и рта раскрыть. Фет выдергивает из моих пальцев бумажку от врача и выбирается из машины.
— Стой! — отмираю, когда Фетисов хлопает дверью. — Марк?! Чёрт!
— Ма-а-ам? — сипит Матюша, часто моргая, и я прижимаю его к себе еще крепче.
— Спи, мой хороший, спи, — начинаю покачиваться, чтобы Матвей уснул, и злюсь на Марка. Какого чёрта он себе позволяет?! Пока мысленно линчую его, тот успевает купить лекарства и вернуться. И гад ведь даже не говорит мне ни слова всю дорогу до дома!
Там молча забирает Матюшу, пакет из аптеки и несет их в квартиру. Я семеню следом, подбирая нужные слова, которые никак не идут на ум. Когда Фет укладывает Матвея на кровать, я все же успеваю выдавить из себя
— Марк? — оборачивается уже на пороге. — Спасибо, — он ограничивается кивком. — Скажи, сколько я должна за… — за пару шагов преодолевает расстояние между нами и грубо впивается пальцами в мои скулы.
— Ничего ты не должна, а продолжишь настаивать, возьму натурой. Поняла?
14. 14
Мыслительные процессы в моей черепной коробке на редкость активны даже в ночное время. Поведение Фетисова, его слова, взгляд и энергетика не просто шокируют меня, а тотально вштыривают. С такой силой штурмуют каждую клетку моего организма, что я сдаюсь их стремительному натиску, позволяю влезть в святая святых и посеять там сомнения по поводу собственного благоразумия. Я не отхожу от Матвея ни на шаг. Не могу сомкнуть глаз и на утро пребываю в состоянии зомби, что не укрывается от глаз несносного соседа. Тот молча застывает около дверного проема в спальне, когда я пытаюсь накормить сына куриным супом. Хотя супом мясной бульон вряд ли можно назвать, но с воспаленным горлом сложно что-то есть. Сама помню, что это настоящая мука. Матюша отрицательно качает головой. Я начинаю злиться, не показываю этого, конечно, только от бессилия хочется плакать.