Размер шрифта
-
+

Гуляния с Чеширским котом - стр. 16

Осенью 1990 года мне повезло, и популярнейший из популярнейших «Огонек» три месяца печатал мой роман «И ад следовал за ним…», где я в откровенных тонах поведал о похождениях резидента КГБ в Англии Алекса Уилки, который в конце концов угодил в английскую тюрьму. С этого времени я стал частым гостем в газетах и журналах, достаточно много писал об английских и советских шпионах, и снова в них брезжил туманный Альбион…

Не без влияния книг Грэма Грина, Сомерсета Моэма, Комптона Маккензи и Джона Ле Карре мое отношение к шпионажу претерпело дальнейшую эволюцию и стало скептически-философским. В конце концов, каждый из нас немного шпион. Жена ругает мужа за то, что он явился пьяным рано утром, и внимательно осматривает его пиджак в поисках женских волос – можно подумать, что нельзя напиться просто так. Муж тоже иногда вроде бы случайно снимает параллельную трубку, когда разговаривает по телефону жена, мог бы один раз поставить магнитофон, когда к жене приходит лучшая подруга, – после этого если не произойдет развода, то желание подслушивать пропадет навсегда. А разве мы не шпионим за своими детьми? С кем водится дочка, и почему у нее бегают глаза после вечернего гуляния? От сына после катка пахло водкой, где он был на самом деле? Почему соседка по этажу плотно завешивает окна, и вообще, кто ее муж? И муж ли тот самый усатый в очках, который однажды позвонил по ошибке в вашу дверь? А еще раньше в дверь позвонил носатый бородач в кепке – так кем же он ей доводится? Но главным в скепсисе стала бессмысленность шпионажа на фоне большой политики и непредсказуемой поступи Истории.

За какие, собственно, преступления меня выгнали из любимой Англии? Не королеве же я размозжил голову веджвудской вазой! Не задушил же я принца Чарлза за его тайные рандеву с Камиллой Шенд, ставшей в замужестве Паркер-Боулз!

В 1993 году после многозначительных затяжек англичане дали мне визу и произошло возвращение блудного сына на Альбион. Я помнил Лондон круглых котелков и элегантных зонтов-тростей, очень строгий распорядок работы ресторанов, когда после трех уже не подавали ленч. Пабы не работали по воскресеньям, вином там не торговали, фунт состоял из 20 шиллингов, 21 шиллинг по старинке именовался гинеей, порция скотча в пабе стоила 3 шиллинга, и вообще в стране были тогда совершенно иные цены.[11] Темнокожие встречались достаточно редко, больше индусы; я бывал в великолепных ресторанах «Прюнье» и «Монсеньор» – куда они подевались?

Лондон поменял цвет.

Около 50 лет назад 492 иммигранта-ямайца прибыли в Тилбери на пароходе, и это считалось не особенно значительным событием – ведь и раньше в стране хватало иммигрантов из бывших колоний. За тридцать с лишним лет выросли и включились в жизнь темнокожие и желтокожие граждане Великобритании, такие же полноправные, как их бледнолицые братья. Подумать только: в цитадели истеблишмента, Форин Офисе, из пяти тысяч общего числа служащих двести человек не белые!

Страница 16