Границы нашей нормальности - стр. 32
, к кому это было бы оправдано…Но какие же пробирающие интонации! Тихие, вкрадчивые, интимные можно сказать. — И он же умный, понимает, что в таких случаях лучше не дёргаться? Вот видишь: понимает, и не будет, — дёрнешься тут, когда быстро нагревающееся короткое и узкое, видимо, лезвие прижалось к самому дорогому? А мучительница ещё и склонилась и почти прошептала в самое ухо, заставив мелкие волоски стать дыбом: — Потому что если он ненароком дёрнется в неподходящий момент, рука может и соскользнуть. Ладно, если линия криво пойдёт, некрасиво, а если скальпель уйдёт глубже, чем надо? Мы же этого не хотим?
Капец, ещё и скальпель! Словно мало ему какой-то тесной хрени, клеткой охватывающей член и яйца. Вдогонку ко всей остальной «амуниции».
Но почему у этой извращенки (пусть незнакомая с ситуацией, но точно ведь очередная маньячка!), такой невероятный голос?! Глубокий, бархатистый, чуть хрипловатый, куда-то затягивающий …
Пугающий ничуть не меньше всего, что творила с ним Альба. И пофиг, что Долорис— он в этом практически уверен, но всё же не совсем, — играют втёмную. Всё равно эти стервы заодно — в глобальном смысле. Безумно хотелось их обеих послать куда подальше, но он лишь подтверждающекивнул. Во-первых, гостья явно ждала ответа. Во-вторых, именно в этом случае (когда ты беззащитен и беспомощен, а в руках у психа что-то колюще-режущее) лучше не возникать — меньше последствий для себя. Да, наверняка будет больно, но вряд ли больнее, чем полосующий спину кнут. Перетерпит как-нибудь. Вон, в войну пленные солдаты и похуже пытки выдерживали. Пусть и не все.
— Вот видишь, всё твой мальчик понимает и вести себя будет хорошо.
— Лаааадно, уговорила, раз так считаешь…
Ремень-фиксатор на животе расстегнулся, и тут же стало легче дышать. На голос Альбы он почти не обращал теперь внимания, настолько захватила эйфория от пусть и частичного, но облегчения, после того, как кишки вновь нормально расправляются внутри. Но вот у Долорис… Почему у такой извращенки настолько невероятный голос-то?! Хм, он повторяется, кажется.
А потом лезвие снова начало движение, и дыхание опять перехватило.
— Дыши, мальчик, дыши, не так это и страшно, на самом деле. Больно, конечно, но не смертельно.
Ага. Её бы так кто «приласкал», что тогда запела бы?
Чужие, и на удивление аккуратные прикосновения не давали толком сосредоточиться на мыслях. Сначала было что-то жидкое и прохладное, почти сразу вытертое. Резкий запах не оставил тайны — спирт. Потом несколько лёгких, видимо, намечающих контур прикосновений. Что за рисунок, понять не получилось: после перетянувшего кишки ремня живот немного пекло и покалывало. Зато вот боль прочувствовал в полной мере. Сложно не почувствовать, когда с тебя натурально срезают кожу. Вот теперь понятно, про какой верхний слой шла речь. Сука!