Графские развалины - стр. 55
Лишь Гном глянул на Кравцова волком, массируя правый бок.
Алекс – глаза у него на затылке, что ли? – как-то заметил и взгляд, и движение. Повернулся, нахмурился.
– Извинись перед писателем, Гном. А потом пойди домой и займись онанизмом. Не порти вечер встречи.
А ведь Алекс-Сопля, пожалуй, Первым Парнем на деревне стал и до сих пор остается… никому другому такие слова непозволительны… – думал Кравцов, пока Гном мялся перед ним, выдавливая слова извинения:
– Ну… ты, это… не знал я… извини, в общем…
…Алекса старшие ребята, ровесники Кравцова, прозвали когда-то «Соплей» не за подверженность частым насморкам. Просто он предпочитал проводить время в их компании, будучи лет на шесть или семь младше, – и оказался единственным там сопляком-маломерком. Тем не менее занял в ней свое место, закрепился, получил какой-то статус… Не самый почетный, понятно, – часто приходилось выполнять роль мальчика на побегушках. Но «Соплей» тем не менее звали его лишь за глаза, и то не часто. В один из дней Сашка Шляпников решил, что будет он не Шуриком и не Саньком – но именно Алексом. И не сразу, но добился своего. Самым простым способом – никак не реагировал на любые иные обращения. Даже голову не поворачивал. Порой бывал бит за такое – авторитетные старшие пацаны сами решают, как кого кликать, – но стоял на своем. А за «Соплю» сразу лез в драку – с любым противником. Все в компании были сильнее и крупнее его, но предпочитали не связываться. Человек тоже крупнее разъяренной кошки, а поди, подступись. Драку взбешенный Алекс прекращал, только когда не мог уже подняться с земли. И вот, пожалуйста, – Первый Парень на деревне, причем в возрасте, когда почти у всех к этому титулу добавляется слово «бывший»…
– Не поверю, что писатель Кравцов в детстве раскачивался на лианах и бил себя кулаками в грудь с дикими воплями… Почему Тарзан? – спросила Ада спустя полчаса. Они сейчас втроем сидели через два стола от покинутой Алексом компании.
– Было одно дело… – туманно пояснил Кравцов.
– Да не канай ты под скромного, – сказал Алекс. – «Тарзанка» у нас оборвалась как-то. Высоченная, над Торпедовским прудом. Один пацан полез привязывать – и сверзился. Гнилой сучок подвернулся. Ладно хоть не поломал себе ничего. Ну остальные зассали. Меня подначивали – мол, самый легкий. А я им что, мартышка? Ну а Ленька залез – и стал Тарзаном.
– А я боюсь высоты, – сказала Ада. – Могу живыми мышами жонглировать и змею вместо ожерелья носить, а едва какой обрыв или хотя бы балкон в высотке – все. В глазах темнеет, сердце чуть не останавливается, дышать нечем…