Графские развалины - стр. 57
ТАМ ВСе БЫЛО НЕ ТАК.
Вполне возможно, что обычному человеку все показалось бы достоверным, но не Кравцову. Ему часто приходилось разбирать по косточкам, по деталькам собственные сюжеты, ища и находя нестыковки, несообразности, неправильности.
Навык оказался вполне применим в реальной жизни.
Первой неправильностью стал Гном. Здоровый парень, явно не дурак подраться. Для заводки, для провокации выпускают обычно вперед совсем других – тщедушных, на вид – соплей перешибешь. Чтобы потом вступиться с полным осознанием своей правоты: маленького, мол, обидели! В компании Алекса такие – мелкие – имелись. По меньшей мере двое. Так почему Гном?
Далее. Алекс дал понять, что узнал Кравцова буквально за несколько секунд до того, как тот узнал Алекса. Что поднялся из-за стола и пошел навстречу неизвестному городскому лоху. Допустим. Но не так уж Кравцов неузнаваемо изменился за годы – и если Алекс знал, что писатель Кравцов в Спасовке, то должен был узнать его раньше. Они с Адой вошли, что уже привлекает внимание, шли к стойке под светильниками, по самой освещенной части зала… Если же Алекса никто о появлении Кравцова и о том, чем тот занимается, не известил, – отчего он почти сразу потребовал от Гнома извиниться перед писателем? Алекс и библиотека, Алекс и чтение книг – вещи несовместные.
И еще. Кравцов хорошо чувствовал речь, как письменную, так и устную, – и ему показалось, что, сидя с ними – с Кравцовым и Адой – за одним столиком, Алекс намеренно упрощал и огрублял свой лексикон. Слегка наигранными звучали его «елдаком на вилы», «зассали», «бздит»… Немного раньше – к Гному и к стоящему у стойки Кравцову – Алекс обратился чуть-чуть иначе.
Все эти построения могли объясняться обычной мнительностью.
Или – все произошедшее было срежиссированным спектаклем.
Но никто не готовит спектакль, не расставляет декорации и не собирает актеров, не зная – придет или нет единственный зритель…
Зрителя в нужную точку пространства-времени привела девушка Ада.
Наверное, та часть его сознания, что поддерживала легко текущий разговор, тоже отвлеклась на эти рассуждения. По крайней мере в какой-то момент он понял, что Ада молчит. И – что она остановилась. Он тоже остановился, повернулся к ней… И замер.
Девушка Ада исчезла. Просто исчезла.
Не было ее в этом ракурсе и в этом освещении.
Подняв лицо к лунному диску, стояла его жена.
Кравцов смотрел на нее молча и оцепенело. В голове крутились обрывки одной мысли: кладбище… сегодня днем… я проводил ее до кладбища…
А потом случилось то, что он видел лишь в кино и считал режиссерским изыском: когда персонажи ведут диалог, не раскрывая рта, не шевеля губами – но слышны их закадровые голоса. Но звучали голоса в голове Кравцова.