Горящий берег - стр. 29

Эндрю поднял стакан и негромко сказал:

– Давайте выпьем за бедолаг там в грязи. За то, чтобы они выжили. На этот раз даже Сантэн отпила из стакана Майкла, и на ее глаза навернулись угрюмые слезы.

– Не хочу показаться брюзгой, – сказал молодой врач, неуверенно вставая, – но для меня артиллерийский обстрел – это вызов на работу. Боюсь, мясницкие фургоны уже в дороге.

Майкл тоже хотел подняться, но был вынужден ухватиться за край стола.

– Я хотел бы поблагодарить вас, мсье граф, – начал он официально, – за гостеприимство… – Последнее слово застряло у него на языке, он повторил его и потерял последовательность мыслей. – Приветствую вашу дочь, мадмуазель де Тири. L’аnge du bonheur…

Ноги под ним подогнулись, и он упал.

– Он же ранен! – воскликнула Сантэн, бросилась вперед и подхватила Майкла, подставила свое нежное плечо, не давая ему свалиться на пол. – Помогите! – взмолилась она.

Покачиваясь, подошел Эндрю, и вдвоем они наполовину понесли, наполовину потащили Майкла из дверей кухни.

– Осторожней, его бедная рука! – Сантэн пыхтела под тяжестью, когда они поднимали Майкла и усаживали в коляску мотоцикла. – Не сделайте ему больно!

Майкл с блаженной улыбкой на бледном лице растянулся на мягком сиденье.

– Будьте покойны, мадемуазель, этот счастливчик сейчас вне власти боли.

Эндрю обошел машину, чтобы сесть за руль.

– Подождите меня! – воскликнул врач; они с графом выходили, поддерживая друг друга, и как-то боком спустились с лестницы.

– Садитесь, – пригласил Эндрю, и с третьей попытки «Ариэль»[22] выпустил облако синего дыма и взревел.

Врач устроился на заднее сиденье за Эндрю, а граф сунул в боковой карман лорда две бутылки кларета.

– От холода, – пояснил он.

– Вы достойнейший из людей! – воскликнул Эндрю и выжал сцепление; «Ариэль» с ревом проделал крутой разворот.

– Позаботьтесь о Майкле! – крикнула Сантэн.

– Моя капуста! – закричала Анна, видя, что Эндрю катит прямо через огород.

– Б bas les boches! – взревел граф и незаметно еще разок приложился к бутылке с кларетом, прежде чем Сантэн успела ее конфисковать и отобрать ключи от погреба.

В конце длинной подъездной дороги, ведущей к шато, Эндрю притормозил и на небольшой скорости присоединился к жалкой процессии, тянущейся со стороны гряды по грязной, в рытвинах главной дороге.

Мясницкие фургоны, как повсеместно называли машины медицинской службы, были тяжело нагружены жертвами возобновившегося немецкого обстрела. Они проезжали по грязным лужам, и носилки внутри покачивались и подпрыгивали на каждом камне.

Кровь раненых на верхних ярусах пропитывала повязки и капала на лежащих внизу.