Горящий берег - стр. 28
Майкл замялся.
– О, я уверен, что здесь мы сумеем задержать их надолго, особенно если наступление на Сомме будет развиваться успешно. А когда силы союзников зайдут немцам в тыл, давление здесь сразу ослабеет.
– Но что, если наступление захлебнется или возникнет заминка? – тихо спросила по-фламандски Сантэн.
Девушка, к тому же с трудом понимающая по-английски – она тем не менее сразу ухватила суть. Майкл ответил на ее вопрос с уважением, словно мужчине. Говорил он на африкаансе:
– Тогда нам придется нелегко, особенно если в воздухе у немцев будет преимущество. Мы можем снова потерять гряду. – Он помолчал и нахмурился. – Придется перемещать резервы. Возможно, нам придется отступить к Аррасу.
– Аррас! – ахнула Сантэн. – Это значит…
Она не закончила и огляделась, будто уже прощалась с домом. Аррас находился в глубоком тылу.
Майкл кивнул.
– Когда начнется наступление, вы здесь окажетесь в большой опасности. Вам придется оставить шато и уехать в Аррас или даже в Париж.
– Никогда! – воскликнул граф, переходя на французский. – Де Тири никогда не отступают.
– Только при Седане, – сказала Анна, но граф не обратил внимания на эту дерзость.
– Я останусь здесь, на своей земле. – Он показал на старое, заряжающееся с казенника ружье, которое висело на стене кухни. – Это оружие было у меня при Седане. Боши научились его бояться. Я повторю для них урок. Тири их проучит!
– Храбрец! – воскликнул Эндрю. – У меня тост. За французскую доблесть и за победу французского оружия!
Естественно, граф ответил тостом за генерала Хейга и «наших доблестных английских союзников».
– Капитан Кортни из Южной Африки, – заметил Эндрю. – Надо выпить и за него.
– Ага! – с воодушевлением подхватил граф по-английски. – За генерала… Как зовут вашего дядю-генерала? За генерала Шона Кортни и его смелых южноафриканцев!
– Этот джентльмен, – Эндрю показал на слегка покачивающегося, похожего из-за своих очков на сову врача, – офицер Королевской медицинской службы. Отличная служба, достойная тоста.
– За Королевскую медицинскую службу!
Граф принял вызов, но когда он потянулся за стаканом, тот задрожал раньше, чем граф к нему прикоснулся, и поверхность вина в нем покрылась мелкой рябью. Граф застыл. Все подняли головы.
Стекла кухонных окон задребезжали в рамах, и на севере послышался гром орудий. Немецкие пушки снова обстреливали гряду, издавая рык и лай, подобно диким собакам. Все слушали молча, представляя себе грязь и смерть в сырых траншеях всего в нескольких милях отсюда, от теплой кухни, где они сидят, наполнив животы вкусной едой и вином.