Горькое логово - стр. 44
– Не понимаю, как можно «навязать родство», – стало тяжело дышать. – Либо родные, либо – нет. Я… не скулю. Я – не понимаю. То есть – понимаю. Я твой бастард?
– И да, и нет, – ответил Ярун так странно, что Сташка все-таки оглянулся. Ярун объяснил: – Я отчасти потому тебя и спрятал, чтоб не сочли только бастардом. Ты не заслуживаешь такого унижения… А после Лабиринта люди пусть думают что угодно. Иди сюда, царевич, – он привлек его, опять очень крепко прижал к себе, опять Сташка услышал его сердце. Ярун поцеловал его в макушку. – Ты… родственник ты, родственник самый родной. Роднее не бывает. Успокойся. Вот подрастешь, все вспомнишь… Мне и братом тебе не по силам было быть, а уж отцом…
– Братом, отцом… Ничего не понимаю… Ты у меня болишь внутри. Ты кто?! Ты мне – кто?
– Я тебе все, что надо, родной, – он снова поцеловал в темя и вздохнул – вздох нежно пошевелил волосы. – А ты… Ты мой вечный ребенок. Все. Потом разберемся, когда войдешь в полный разум.
– Кажется, что я… да, всегда ребенок. Никак не вырасти. Ой… Послушай!
– Что?!
– Где девочка? Где маленькая девочка в зеленом платье?
– А-а. Девочка в безопасности. С ней все в порядке. Гай тоже. Не волнуйся, никто их не обидит.
– Ее так утащили… Где она теперь? Здесь? А Гай с ней?
– Да, Гай с ней. Так проще. Нет, здесь маленьким девочкам не место. Сташек, не переживай. Винишь себя за то, что не защитил от Конторы маленькую девочку?
– Проспал. Я хочу ее видеть.
– Зачем? У них все хорошо, у тебя – тоже. Я позабочусь, чтоб они ни в чем не нуждались. Их отправят домой при удобном случае. А Гая я давно знаю. Он – гонец. Он и мои поручения, когда надо, исполняет. Но… Но за этот фокус ему попало, конечно. Нельзя соваться между мной и тобой – никому, никогда.
– Никому, никогда… Ой. Попало?
– Хорошая такая выволочка. Он и сам понимает, что виноват. Да еще девчонку с собой потащил… Сотрудничек. Выживет, не волнуйся. Никого не надо спасать.
Сташка поверил. Даже потеплело на сердце. Волк поднялся и, уводя от разговора, взял за руку, повел в соседнюю комнату. Там усадил за причудливо накрытый стол, положил ладонь на его голову, чуть качнул:
– Ешь. Как расти, если толком не ешь? Ты прав, тебе вырасти наконец – самое главное. Девочки – потом.
С Яськой тогда как увидеться? Сташка не решился спросить, вздохнул. Не мог же Яр его обмануть. И для Гая, для Котьки, для Яськи – Яр тоже каким-то тайным образом свой. Он их не даст в обиду Кощею… Еда на тарелке была не вкуснее Агашиной, но тоже ничего. Но наелся он быстро. И на красивые пирожные стало противно смотреть. Сташка еще пошарил глазами по столу, но больше ничего не захотел. Ему стало куда легче и спокойней, чем до еды. Немного попил воды, которой как-то очень вовремя налил из тяжелого кувшина Яр, молча улыбнувшийся, когда Сташка поднял глаза. Конечно, сейчас он самыми простыми способами заново приручает к себе. Едой, прикосновениями, заботой, вниманием. Как будто Сташку надо приручать! Они ведь и так уже, Яр подтвердил, роднее не бывает. Яр ведь был всегда. Никого на свете, кроме Яруна, вот просто нет. Нет, и все. Что для него сделать? Да все, что он скажет! Мгновением позже он нечаянно различил в путанице узоров на красивой черной стене за ним большого дракона, точно такого же, как на том волшебном черном платье, вспомнил Котькины оговорки и холодным вихрем взвился и завертелся в нем испуг: