Горькое логово - стр. 26
– Научил только и помогал. Мы сами… наколдовывали. Целое лето. Но это уже давно было… – Лестницей пошире они спустились еще ниже и оказались, Сташка знал, на просторной кухне. Котька включил свет – лампа отразилась в большом блестящем чайнике на плите. Котька пристально смотрел на Сташку и выглядел очень серьезным. – Но откуда же ты все это знаешь?
– Не помню. Кажется, всегда знал.
– Видно, в самом деле… – Котька пожал плечами, вздохнул. Стащил наконец с головы ушастый капюшон и оказался трогательным и тонкошеим, намного младше Сташки. – Ты что так смотришь? Сейчас поедим чего-нибудь.
Он закопошился у старинной плиты и холодильника – Сташка с минуту, озираясь, вспоминал, придумывал ли холодильник, плиту, шкаф с посудой или просто хотел, чтоб житье в доме-дереве было легким и удобным. Откуда в лесу электричество, кстати? В черном верхнем платье в пол, да еще с пелериной, расшитой непонятными символами, было жарко, жутко тяжело – скорей снять. Долго выбирался из тяжелой плотной оболочки, однако не путаясь в застежках и вспоминая под пальцами тяжеленькие крючки. Вылез, слегка вспотев. Котька застыл с кастрюлей в руках и опять смотрел на него, чуть приоткрыв рот и расширив глаза. Сташка сердито сложил одежду и запихал на табуретку под столом, оглядел себя – Котька, кажется, не зря рот открыл. Это нижнее черное платье на нем тоже было покрыто выпуклыми узорами и нечасто посверкивающими самоцветами. Сташка вздохнул и спросил:
– Ну и что?
Котька наконец убрал кастрюлю и, глубоко вздохнув, ответил:
– Дракон.
– Драконы – это я не придумывал. Я про драконов вообще ничего не придумывал, они мне так просто нравятся, – торопливо оправдался Сташка.
– Да ты посмотри на себя, – Котька повернул его к зеркалу на стене.
Сташка зачем-то посмотрел сначала на полочку под зеркалом, где лежали какие-то девчоночьи штучки, понял, что трусит и вскинул глаза – на бледном мальчике черное платье – и серебром вышита, крыльями от плеча до плеча, довольно свирепого вида крылатая ящерица, утыканная прозрачными яркими камешками – раз, два, три… восемь.
– Дракон, – шепотом сказал Котька. – Вот это зверюга…
– Кот, помолчи, – негромко сказала вошедшая девочка.
– Привет, Агаша, – сразу вспомнив ее по голосу, задумчиво сказал Сташка, отворачиваясь от зеркала. – Может, ты и права, да вот трудно ничего не понимать.
– Потерпишь, – Агаша пожала плечами. Была она высокой, рыжей, самой старшей и обладала властным, несговорчивым и хозяйственным характером. Пахло от нее медом. И ватрушками. И – ох, как кушать хочется – молочными ирисками… Остальные, включая Котьку, ее побаивались, и Сташка тоже оробел. – Всему свой час. Вы руки мыли? – Глаза у нее были светло-карими, почти золотистыми – сердитыми и абсолютно не любопытными. Будто она и так уже все знала про них… Да, огонь ведь все на свете знает. И вдруг она улыбнулась с заботливым и терпеливым, как тепло костра, снисхождением: – Я кашки сварила… Устали? Кот, трудно было?