Горько-сладкий вкус бересклета - стр. 9
Нужда, как ее, или банальное принуждение?
От мыслей об этом делалось совсем тошно, и Ханна решила сконцентрировать все внимание на гостях. Оценить каждого и решить, который из них стал бы лучшим хозяином для нее...
Первым явился дородный мужчина за сорок с двойным подбородком и бегающими глазами. Он то ли смущался быть здесь, то ли просто боялся быть узнанным... Его пальцы почти поминутно нервным движением оправляли черную маску и теребили завязки. Ханна подумала, что такой робкий мужчина вряд ли станет жестоким хозяином, впрочем, кто знает, каким самодуром он сделается с нею наедине. А уж она отчетливо понимала, какие услуги ей придется оказывать толстяку...
И тут же скривилась.
Другой гость, тощий как жердь, одет был небедно, но без особенной помпы. Скупец, подумала Ханна, такие хуже всего. Он либо заморит свое приобретение голодом, либо выжмет все соки, ибо дорого заплатил за него...
Гость во втором ряду, по всему молодой совсем человек, казалось, и вовсе уснул, дожидаясь начала аукциона. Он явился под руку с приятелем, но теперь был один... Сидел, откинувшись на широкую спинку дивана, и даже сопел. Поначалу Ханна подумала, что такого мальчишку обвести вокруг пальца будет несложно, но, придя к выводу, что уснул он не без помощи алкоголя, сразу же испытала презрение, граничившее с гадливостью. Хватит с нее упившихся пьяниц: вся ее жизнь в последние годы сводилась к заботе о пьяном отце. Пьяным он, к счастью, был тихим, руку на дочек не поднимал, но Ханна знала и тех, кто поколачивал женушек в пьяном угаре... Вдруг и этот такой. Только этого не хватало!
Женщин Ханна в расчет не брала, их присутствие вообще удивило ее. Казалось бы, их не должны интересовать подобные вещи, но, как после она убедилась, некоторые матроны могли оказаться похуже мужчин...
В общем и целом она остановила свой выбор на гордеце, как она его назвала, сидевшем в первом ряду рядом с женщиной в голубом... Он так высоко задирал подбородок, что вряд ли видел что-то вокруг, и все-таки первым начал торги за волчицу, которую распорядитель выставил первым лотом.
– Молодая волчица двадцати с лишним лет, зрелая и выносливая. Страстная как тигрица! – расписывал он, подогревая интерес участников аукциона к товару. – Приготовьтесь испытать боль и удовольствие одновременно... Кто осмелится дать за нее десять фунтов?
Человек это был маленький, верткий, лжец до мозга костей. Вряд ли он знал хоть немного о каждом из перевертышей, продаваемом им, но, виртуозно играя на людских слабостях и пороках, он говорил именно то, что те желали услышать.